Однако, упрек в несерьезном отношении к делу был бы несправедливым. Как только Экто достигла границы исследуемой зоны, Эдуардо выключил музыку.
— Мы приступаем, Игон, — доложил Гарретт, включая приборы. — Пока все чисто.
Экто сбавила ход и неспешно заскользила по городу, укутанному мягкой ночью. Отсветы вывесок прокрадывались сквозь окна и, исполнив яркие танцы на лицах охотников, отступали, вежливо кланяясь; им аккомпанировали неразборчивые и веселые голоса полуночников, столпившихся на перекур возле баров. Этот нестройных хор то затихал вдали, то снова набирал громкость, иногда уступая сольную партию истошному собачьему лаю или полицейской сирене. Лабиринт улиц отчаянно пытался казаться красочным и безопасным, как ярмарочное развлечение, но в самых сокровенных уголках, куда не проникали ни свет, ни музыка, ни крики, он прятал своих чудовищ.
На второй час поисков, когда стало ясно, что в пригород они попадут только вместе с рассветом, рация зашуршала, и послышался взволнованный голос Кайли.
— У нас что-то есть! Игон, энергия очень быстро нарастает, это…
— Он телепортируется, — немедленно отозвался Спенглер. — Хорошо. Оставайтесь на месте и ждите Эд…
Счетчик в Экто-1 ожил.
— Эй, теперь он где-то рядом с нами! — воскликнул Миллер. — Разворачивай машину к западу, Эдди! Этот призрак только что совершил большую ошибку!
— Здесь не развернуться, — Эдуардо притормозил в поисках подходящего места; Гарретт, воспользовавшись моментом, открыл заднюю дверь и выскочил на дорогу, ловко приземлившись на оба колеса.
— Догоняй, Эд!
— Стой, Гарретт! Не вздумай идти один! — запоздало крикнул Спенглер. — Гарретт!
Ривера со вздохом припарковал Экто-1.
— Наш бойскаут рванулся в бой, босс, — мрачно сказал он, взваливая на плечи протонный блок. — Это самоубийство, но ведь мы должны уважать его решение, не так ли?
***
Процесс охоты на привидений всегда интересовал Гарретта больше, чем уже заполненная ловушка. Риск был его страстью, его наркотиком, его одержимостью; чувствуя опасность, он никогда не сомневался в том, что ему удастся с ней справиться. Сейчас он практически летел по улице, охваченный предвкушением близкой схватки. Его глаза были подобны небу перед грозой, а рыжие вихры яростно топорщились на затылке, придавая воинственный и отчаянный вид. Казалось, Гарретт вот-вот испустит боевой клич, полный бесстрашия и силы; но вместо этого он резко, на полном ходу развернул свое кресло, едва не сбив пожарный гидрант, уловив смутное движение в проулке. Выхватив протонное ружье, он устремился туда — благо, счетчик подтверждал его выбор.
Призрак был практически бесплотным, и Гарретт заметил его не сразу — первым делом он обратил внимание на двух людей, стоявших возле мусорных баков у заднего выхода какого-то паба. Оба были высокие, широкоплечие, в темной одежде; к поясу каждого был прикреплен небольшой арбалет. Белая мерцающая тень нависала над ними как извращенный ангел-хранитель, неспешно перебирая в воздухе своими щупальцами.
Миллер отключил прибор и положил на колени ловушку. В первую очередь следовало разобраться с призраком — Габу или как там его, — чтобы эти двое не могли незаметно скрыться. «Это легко. Призрак шестого класса, — Гарретт бесшумно переместился в тень, укрывшись за припаркованным в переулке грузовичком. — Быстро выстрелить, бросить ловушку. Не промазать. Потом, потом… — он внимательно осмотрелся, пытаясь найти что-то полезное в окружении. — Потом опрокинуть баки им под ноги. Не дать опомниться. А там… Может, подтянется Эдди». Он улыбнулся и прицелился, весь налитый скрытой силой, как пантера, готовящаяся к прыжку: «На счет тр…».
Дверь бара распахнулась.
Человек, появившийся на пороге, сделал несколько шагов вперед. Остановился. Отпрянул, сдавленно вскрикнув.
Один из убийц резко сорвал с пояса арбалет, но Гарретт оказался быстрее, метким выстрелом выбив из его руки оружие. Его блестящий расчет, имевший все шансы на успех, полетел к черту с первого же хода.
— Бегите, мистер! — выкрикнул он, и спасенный им мужчина не заставил себя уговаривать, моментально скрывшись внутри здания.
Гарретт выстрелил снова, целясь в призрака, но человек, оставшийся без оружия, толкнул в его сторону мусорный бак; пришлось прекратить стрельбу и совершить резкий маневр, чтобы не свалиться на землю.
— Догоните его! Я разберусь здесь! — хрипло гаркнул убийца своим сообщникам, направившись к укрытию Миллера.
Тот, воспользовавшись этой секундной заминкой, вылетел из-за грузовичка и со всего размаха двинул нападавшему ружьем в солнечное сплетение. Человек согнулся, хватая ртом воздух; Гарретт мельком заметил в его лице странную асимметрию, но не стал приглядываться — нанес удар прямо по низкому морщинистому лбу и рванулся к двери, за которой успел скрыться второй убийца вместе с призраком.
Раздался тихий хлопок и что-то пронеслось над его головой, ударилось в стену, выбив мелкие кусочки серого кирпича; Миллер развернулся. Убийца стоял, схватившись одной рукой за живот; кровь из рассеченной брови заливала ему левую половину лица. Он криво улыбался, сжимая в свободной руке пистолет.
— Опусти оружие, приятель, — хрипло крикнул убийца. — Я не трону тебя. Спокойно иди по своим делам.
— Это и есть мое дело, мудила, — Гарретт переключил мощность на минимум. — Брось пушку и ложись на землю.
Пистолет полетел на асфальт; противник, сцепив руки за головой, медленно опустился на колени, все еще странно улыбаясь. Миллер слишком поздно понял, что означает такое похвальное послушание. Уже оборачиваясь, он почувствовал как в левой части головы разливается успокаивающая боль; ружье выпало из ослабевших рук.
Перед тем, как рухнуть в пустоту, Гарретт увидел мерцание призрака и то, как двое неизвестных устремились к нему в объятия и расплылись в сомкнувшейся темноте.
* trocito (исп.) — крошка
========== Глава 4. Визит ==========
— Гарретт! Гарретт, ответь!
Рация молчала, и каждая секунда этой тишины впивалась маленькими острыми зубками в самообладание Эдуардо. Он петлял среди темных улочек, постоянно натыкаясь на тупики или решетки; казалось, что серые грязные стены насмехаются и специально стараются запутать его, то плотно смыкаясь вокруг, то стремительно разбегаясь в сторону, с ухмылкой обнажая артерии улиц. Редкие отсветы окон не помогали найти дорогу, складывая на асфальте путаную мозаику, и фонари, испуганные свидетели всех тайн ночи, не хотели помочь, стыдливо отвернувшись к дороге.