Однако от ее неожиданной просьбы за ужином брови Эжена удивленно поползли вверх.
– Я плохо себя чувствую. Можно переночевать сегодня в твоей комнате?
Какое редкое для Фредерики явление – предложить нечто подобное первой. Обычно призраком отправлялась к себе в ожидании ночного визита. Действительно плохо себя чувствует.
– Никогда о таком не спрашивай. Встаешь и идешь.
Парень промокнул рот белоснежной салфеточкой, изящным движением опустил ее на стол и поднялся сам.
– Впрочем, я тебя провожу.
У королевы рухнуло сердце куда-то вниз, под стол. Ладони уже давно были влажными и липкими от пота, а кусок не лез в горло. Все смешалось в ее больной голове в один сплошной клубок тайн и загадок. Незнакомые знакомцы из тюремных камер; некая миссия, о которой она позабыла; граф дар Раккаст со своими внезапными кровиночками; абсолютно спокойный, как пень, Эжен, у которого на все имелись собственные версии…
А тут, когда она наконец-то решила довериться противоречивым чувствам и тому до боли знакомому блондину, молодой князь решил отложить свои дела и любезно одарить Ее величество вниманием. Вот только его внимание ей сейчас требовалось меньше всего. Сможет ли она вообще приблизиться к эссенциям под пытливым взглядом Его темнейшества?
****
Покои Эжена находились на южной стороне дворца, а потому лучи солнца навещали его комнату чаще, чем комнату королевы. В своих апартаментах Фредерике было спокойнее, зато здесь она частенько находила всякие секретные записи бывшего жильца, вызывавшие улыбку. За шкафами, под коврами, даже под столом отыскала парочку. Письмена темных ей переводил князь: «Амир – дурак», «Жизнь – боль, когда алкашки ноль», «Здесь была совесть, а теперь ушла», «Сиськи в корсете – странный предмет: вроде бы есть, а вроде бы нет». Судя по всему, прежде эту комнату занимал какой-то обиженный жизнью, озабоченный подросток. Эжена жизнь потрепала тоже, но озабоченным он не был, к счастью.
Во всем остальном тонами и меблировкой покои князя мало отличались от других подобных комнат.
Правда, одна яркая деталь прямо с порога приковывала к себе взгляд вошедшего: выстроенные в ряд искрящиеся сферы на кованных подставках, украшавшие каминную полку. Четыре из них с отколотой четвертинкой: зеленая – природная, красная – шаманская, золотистая – светлая и фиолетовая – темная. В центре стояла пятая – радужная, состоявшая из четвертей всех остальных эссенций.
Уже в который раз, кинув взгляд на стройный ряд самой магической сути этого мира, Фредерика сильно призадумалась. Стоит ли воплощать задуманное в жизнь, если правители других стран доверили именно ему, князю, все это добро? Опять девушка встала на перепутье. Кому верить? Жутко захотелось вновь спуститься по железной винтовой лестнице в сырость и полумрак, но в этот раз со всей серьезностью выслушать каждого. Может, еще что всплывет в подсознании.
Но уже поздно. И Эжен на этот раз увяжется следом. На завтра уповать тоже нельзя. Амнезия – штука непредсказуемая и страшная. Попробуй удержи воспоминания, вытекающие из мозгов как вода из дырявого кувшина.
– Эжен, ответь мне… – собралась девушка с мыслями и, не глядя на молодого князя, сделала пару неуверенных шагов в сторону камина.
– М? – промычал парень уже с кровати, подложив руки под голову и улыбаясь каким-то своим мыслям.
– В дворцовой тюрьме… содержатся в настоящий момент узники? Хоть сколько-нибудь?
– А что?
Этот вопрос для Его темнейшества оказался воистину неожиданным. Парень напрягся. Даже от мыслей своих отвлекся и приподнялся на локте.
– Просто любопытно, – еще шажок в сторону камина. – Завели сегодня разговор про тюрьму, и стало интересно, какие тут еще души живые остались.
– Ну… – протянул молодой князь, а Фредерика задержала дыхание. – Если б там кто-то был, то я бы об этом знал.
– А почему?..
«Вот же почемучка, – усмехнулся Эжен про себя. – Почему я здесь? Почему мы вместе? Почему я в этом мире?»
– …почему ты мне врешь?
– Вру? – вскинул брови парень. – С чего ты взяла, что я тебе вру? Не подходи так близко!
И тут девушка поняла, что пора. Пора. Сорвалась с места как подстреленная, подпрыгнула, схватила с подставки черную искрящуюся сферу, обернулась и сжала ее перед собой обеими руками.
Эжен нервно рассмеялся.
– Милая, поставь на место, хорошо? – А сам медленно сполз с кровати, вытянув руку.
Все, пути обратно теперь точно нет. Если судить по взгляду золотистых глаз, в которых не было ни толики выдавливаемых смешков.