Элиз видела, чувствовала, что никого слова Кориакина не оставили равнодушными; даже ее саму пробрало до костей, но она расправила плечи и продолжала взирать на Кориакина с молчаливой серьезностью. Все опустили взгляд, все восприняли эти слова на себя, и Элизабет почувствовала, как жжет ладонь Алетиометр, который она по привычки закрепила на поясе; девушка тут же отдернула руку, с раздражением откинула обожжённой ладонью черную прядь волос, с лица. Кориакин внезапно обратил свой взгляд к ней.
— Парные клинки, — сказал он, указывая на них двумя пальцами одной руки, а другими, не поворачивая головы, указал на меч Эдмунда. — И меч Короля Мудрого.
— Анабесса, — сказал Элизабет, и голос ее дрогнул. Кориакин кивнул.
— Они выкованы из той же стали, что и семь мечей, закалённые светом звезд, огнем, льдом и любовью. Оружие, оно бесполезно в руках тех, кто не чувствовал такой же любви, кто не прошел огонь и воду ради нее, — глаза Кориакина вперлись в Элизабет, но она перевела взгляд на Эдмунда; юноша улыбнулся ей, той самой улыбкой, которая непроизвольно сводила с ума многих девушек Кембриджа, и которую видела Элиз в ту первую ночь в доме профессора Керка. Неужели уже тогда, десятилетняя девочка Беллатриса Грейс была влюблена в него — Эдмунда Пэванси?
— Мы бесконечно благодарны вам за помощь, — сказал Каспиан, разрывая недолгую тишину. — Если это все, позвольте нам вернуться на корабль.
— Разумеется, — кивнул Кориакин. Каждый из его гостей поклонился хозяину острова, и направились к выходу из комнаты, как внезапно волшебник сказал. — Дозвольте мне поговорить с Королевой Элизабет.
Элизабет, не успевающая выйти из комнаты, застыла, и Эдмунд тоже остановился в дверях. Девушка удивленно приподняла брови, но все же кивнула, подошла обратно к волшебнику, который закатывал карту; Эдмунд, привыкший всегда быть рядом с ней, тоже сделала шаг в комнату, но Кориакин внезапно твердо сказал, делая удар на первое слово:
— Наедине, Король Эдмунд.
Теперь Эд выглядел скорее немного разозлённым. Каспиан и Люси недоуменно переглянулись: все воспринимали Элиз и Эда как что-то неделимое, сведенные судьбой раз и навсегда, и слова Кориакина выглядел несколько… неуместно? Словно он хотел отделить одну часть звезды от другой, но тогда обе бы не примерно погасли бы. И тон волшебника — настойчивый, слегка недовольный, будто бы Пэванси должен был сам понять, что поговорить с Королевой Элизабет — значит поговорить с ней и только с ней. Элизабет кинула на растерянного и явно недовольного юношу быстрый взгляд, и передернула плечами, мол говоря, что же поделать. Эдмунд сжал губы.
— Мы подождем тебя на берегу, — сказал Каспиан, смотря на Эдмунда. Тот развернулся, с раздражением глядя на Каспиана, а потом быстро вышел. Все остальные последовали за ним. Элизабет посмотрела на волшебника: его отчего-то тяжелый взгляд внимательно изучал ее, и Элиз стало не по себе.
— Ну, так о чем вы хотели поговорить со мной? — она почему-то не сомневалась, что речь пойдет о белом послание из прошлого. Маг уже намекнул на него, и Элизабет каждый раз вздрагивала: скажет или нет? Но Кориакин внезапно заговорил о совсем другой:
— Если вы хорошо помните, — начал он, подходя к одному шкафу с книгами, и Колдунья двинулась за ним. — То ваши названные брат и сестры получили не один подарок от отца Рождества, а два. Меч и щит, лук и рог, сок огнецвета и кинжал — все эти вещи шли нераздельно друг с другом, у вас же был только Алетиометр.
— Мне и его хватило с лихвой, — произнесла Элизабет. Кориакин улыбнулся ей, и достал с одной из полок тонкую небольшую книгу, больше похожую на дневник; его обложка была чисто белой, но из-за слоя пыли казалась немного серой. Кориакин положил книгу на стол, и одним движением смахнул с нее пыль; Элизабет подошла и посмотрела на нее.
— К вашему Золотому компасу относится эта книга, — сказал Кориакин, указывая на белую книгу. —Когда Алетиометр только был создан, его создатель — простите, не помню его имени — создал к нему эту вещь, которая помогала в общении с компасом. Книга и Алетиометр были едины, имели, в некотором роде, одно сердце на двоих, и вместе работали как слаженный организм. К сожалению, они были разделены, вот поэтому через Отца Рождества к вам попал только Компас.
Внезапно в середине обложки образовалось небольшое круглое углубление, будто вырезанное сквозь страницы. Элизабет изогнула бровь.
— Приложите сюда компас, — сказал Кориакин, и Элизабет повиновалась. Алетиометр лег в обложку идеально, и стало ясно, что книга сама создала под него место. От погруженного в книгу компаса внезапно побежали золотые линии, причем прямо по обложке, словно по ней тонким росчерком пера выводили узоры, и вместе с тем книга приобрела какой-то новый цвет, похожее на вычищенное до блеска серебро. Элизабет коснулась ее пальцами: она действительно стало серебряной, холодный металл холодил кожу. От прикосновения книга будто бы ожила: страницы, идеально белые, без каких-либо записей, начали переворачиваться, и Элиз внезапно вспоминала точно такой же случай в далеком детстве, когда она пряталась в библиотеки профессора Керка. Тогда книга тоже ожила, и страницы сложились в образ Аслана, который грозно зарычал на нее. В тот раз она испугалась, в этот все казалось вполне естественным.
Книга распахнулась на середине, и страницы замерли; на них не было никаких надписей лишь белоснежные страницы, похожие на тот конверт, что Элизабет хранила как самую страшную тайну под семью замками.
— Это Пустая книга? — спросила она, проведя кончиками пальцев по страницам; под ними тут же начали расплываться пятна с мерцающими синими чернилами, след которых следовал за пальцами Элиз, но когда девушка оторвала пальцы от книги, следы исчезли, а кончики ее пальцев были чистыми. — Я слышала о такой. Это необычная книга заклинаний, которая сама дает тебе нужные заклятья. В самый ответственный момент ты должен произнести то, что изображено на ее страницах.
— Верно, но книга работает только в паре с Алетиометром. Без него она бесполезна, Королева, — Кориакин ей слабо улыбнулся. — Но книга предназначена не только для заклятия. Понимаете, ее назвали Пустой, потому что у ее владельцев не было Золотого компаса, и никакие заклинания, разумеется, не появлялись. Ее истинное название — Книга Истин.
Элизабет опустила глаза, и к ней внезапно пришла мысль: не поэтому ли компас перестал ей подчиняться в полной мере? Из-за того, что она солгала насчет своего виденья и конверта? И тут же удушливой волной захватила злость: он требует от нее безграничной честности?! Но такого не бывает — Элизабет не должна была отчитываться по всему, что с ней происходило, она имела права на что-то личное, и…! Но тут ее гневные размышления прервали переливающиеся на страницах зеленые и красные чернила. Кориакин быстро посмотрел на нее, и Элиз вдохнула и выдохнула; чернила, приплетающиеся расплывчатыми линиями, будто выводили их на мокрой бумаге, подержались еще пару минут, а после вновь исчезли.
— Она чувствует ваше состояние, — тихо пояснил Кориакин. — Золотой компас тесно связан с вашим внутренним состояние, а книга, став с ним единым целом, показывает ваше настроение…
— Воочию, — догадалась Элизабет. Голос ее охрип. — Но вы же хотели не только показать мне книгу?
— О, разумеется нет! — с доброй усмешкой сказал волшебник. — Я намереваюсь отдать ее вам, так как она бесполезна без компаса. Но для начала, я хотел бы вам кое-что показать. Вглядитесь в страницы внимательнее.
Элизабет сделала то, что он попросил, и не чувствовала себя глупой, вглядываясь в абсолютно пустые страницы. Первые мгновения ничего не происходило, но потом начали появляться письмена все теми же синими, мерцающими как в свете луны, чернилами; почерк чем-то был похож на почерк Элизабет, только у букв были более длинные завитки, да и все они были более витиеватыми, тонкими, явно написанные женской рукой.