— Вторую жизнь, — твердо сказала колдунья. — И сомневаюсь, что вода в нем сильно изменилась за это время.
Что в итоге заставило Дриниана отступить, было неясно: уверенность и власть в голосе девушки восемнадцати лет, которая уж точно повидала больше него, или то, насколько Королева была уверена в своих словах. И все же ее слова прозвучали твердо и холодно, как вековой ледник… От сравнения Элизабет вздрогнула изнутри, но не могла отвести упрямого взгляда от лица капитана, иначе бы эффект от ее слов сошел бы на нет. И мужчина уступил. Шатаясь от тряски корабля, он подхватил свой плащ.
— Просто предупреждаю: море может повредить рассудок людей. Даже очень, — накинув капюшон, он кинул еще один взгляд на Королей и Королеву, и более покорно, принимая правоту Элиз. — Я к штурвалу.
После его ухода пару минут еще все молчали.
— Не злись, — наконец сказал Каспиан, обращаясь к Элизабет, которая растерянно зажимала свою ладонь. —Мы все на взводе.
— Я просто устала, — отмахнулась девушка, пытаясь как-то удержаться на ногах при том, что для опоры у нее теперь была одна рука.
Эдмунд кинул взгляд на руку девушки.
— Надо бы порез обработать.
Но Элизабет, лишь слабо покачала головой.
— Пустяки, заживет сам.
— Элиз… — попытался возразить Эд, и даже сделал шаг по направлению к ней, но корабль тряхнуло, и юноша чуть не влетел в стол. Элиз удержалась и обезоруживающе улыбнулась, и юноша заметил, что улыбка у нее действительно была усталой. Даже колдунью, которая была в несколько раз сильнее человека физически и морально эта буря выматывала.
— Нет, я правда в порядке, спасибо. Просто буря, вызванная неестественным путем, выкачивает из меня все силы. Но сейчас всем тяжело, да? — снова повисла тишина, которую Королева разорвала тихим, еле слышным в шуме стихии, голосом. — Я пойду к Люси, пусть все-таки обработает мне порез.
Элизабет, хватаясь целой рукой за попадающие на пути предметы, вышла из комнаты. Эдмунд было направился за ней, но неожиданный вопрос Каспиана ввел его в ступор:
— Что произошло между вами? Вы в ссоре?
— Нет, — решительно ответил Эдмунд, которому никогда не нравились вмешательства в его отношения с Элиз, даже если с благими намерениями. Но снова посмотрев на дверь, за которой скрылась колдунья, юноша внезапно хрипло проговорил. — Или я просто об этом не знаю.
Но Элизабет от всех отмахивалась, ссылаясь на усталость, да и многие стали более раздражительны. Когда Эдмунд внезапно осознал, что с большим запалом пререкается с Юстэсом, то замолчал, понимая, что нервы от непрекращающейся бури сдают от всех. Но через несколько дней шторм начал идти на спад, и когда Элиз и Эдмунд снова засыпали вместе — осознанно, а не свалившись в мокрой одежде на кровать, чтобы просто немного отдохнуть — девушка извинилась за свое поведение. Небольшую ссору замяли, и Эдмунд снова с удовольствием спал, прижимая к себе колдунью.
Но поспать полноценно не удалось. В сон Короля внезапно вторгся назойливый, настойчивый шепот, повторяющий его имя. Эдмунд попытался от него отмахнуться, сквозь сон не совсем понимая, что именно происходит. Но шепот не смолкал, и юноше пришлось распахнуть глаза. Первое, что он увидел — умиротворённое лицо своей девушки. Элизабет спокойно спала, положив руку ему на грудь, и ее ресницы мелким подрагивали. Эдмунд слабо улыбнулся, но поверх ее плеча внезапно увидел что-то зеленое, какой-то колышущийся силуэт. Король привстал на локтях, и силуэт, не имя четкого образа, снова шепнул его имя.
— Идем со мной, — внезапно позвали его женским голосом. Сверкнула молния, и на секунду у силуэта появилось лицо, явное женское; Эдмунд прищурился, и следующая вспышка осветила лицо довольно четко.
И Эдмунд порывисто выдохнул, схватил меч, который висел в ножнах над кроватью и направил его на зеленый силуэт; он узнал ее — это была уже почившая королева Нарнии — Джадис. Она смотрела на него еще несколько секунд из этого зеленого тумана, мягко улыбаясь, и протягивая нечетко выраженную руку, а Эд направлял на нее меч, и руки его дрожали. Все продолжалось буквально несколько секунд, а потом рядом с ним шевельнулась Элиз и сонно позвала его:
— Эд? — в ее голосе слышалось удивление. Юноша быстро скосил на нее глаза, проверяя, в порядке ли Королева, а когда снова поднял глаза, Джадис уже не было. Эдмунд тяжело выдохнул и убрал меч обратно, потирая лицо. Элизабет села в кровати, с недоумением оглядывая комнату, а потом положила руку Эду на плечо.
— Все в порядке? Кошмар приснился?
— Надеюсь, что не реальность, — слабо ответил Король; сквозь ладони его голос звучал глухо. Элизабет обняла его и прижалась щекой к его плечу, Эдмунд опустил руки и положил одну ей на голову. — Мне показалось, что там, в тумане, была Джадис.
—Джадис? — переспросила Элиз как-то напряженно, но еще не отошедший от увиденного Эд не различил этого.
— Да. Знаешь, она мой самый худший кошмар, — с горькой усмешкой признался Эдмунд. Элизабет прикрыла глаза, стараясь сдержать рвущуюся из нее правду. — Я так рад, что это всего лишь видение. Она мертва, и я не хочу, чтобы о ней напоминало хоть что-то.
Элиз проглотила горькие слова, и согласно кивнула — Эд почувствовал, как шевельнулась ее макушка, но выражение ее лица он не видел. Возможно, это было и к лучшему.
— Давай спать, — пробормотала Элизабет, прикасаясь губами к его щеке. Эд кивнул и снова обернул руки вокруг нее, ложась обратно. Какое-то время они еще не спали, думая каждый о своем, но через минут десять Элизабет почувствовала, что грудь юноши по ее щекой стала вздыматься медленнее, и вскоре Пэванси заснул. Элиз не спала почти до самого утра; она смотрела на спокойное лицо юноши, и думала, думала, думала…
***
Шторм закончился так же неожиданно, как и начался. Все было намного хуже, чем казалось на первый взгляд: за время бури корабль разлетелся едва ли не на куски. Когда наконец выглянуло солнце, на палубе завели разговор о том, что делать дальше. Еды хватит ещё недели на три, а бедных курочек смыло волнами за борт, а если б не смыло, они бы всё равно перестали нестись. Главная проблема – вода. Две бочки треснули во время шторма и вытекли. Даже если пить мало, по кружке в день, воды хватит самое большее на две недели. Каспиан согласился, чтобы Элиз превращала морскую воду в питьевую, но хранить ее можно было только в одной уцелевшей бочку, поэтому экономить все равно приходилось. Ту бутылочку, которую Эд достал Лиз с Одиноких островов, пока решили не использовать — еды пока хватает, и расходовать драгоценный эликсир было бы большой роскошью. Всегда могло бы стать хуже.
Разумней всего, конечно, вернуться назад, к Одиноким Островам, но на дорогу сюда ушло почти четырнадцать дней, так что времени на возвращение, даже при попутном ветре, потребуется гораздо больше. Собственно говоря, восточного ветра пока не было, да и вообще — никакого ветра не было. Если же идти на вёслах, то времени уйдёт ещё больше. На скудном рационе долгая гребля невозможна. Но море оставалось спокойным, и это вселяло хоть какую-то надежду — кроме Юстэса, конечно, который счел своим долгом напомнить, что неизвестно, есть ли вообще земли на востоке, и попытался объяснить, как опасны ложные надежды. Но слушать его, естественно, никто не стал.
Через несколько дней подул слабый западный ветер, и это, в прямом смысле слова, было глотком свежего воздуха для всех. Покоритель Зари проплыли несколько миль на восток, используя обрывок паруса, укреплённого на временной мачте, то есть на поднятом вверх бушприте, который привязали — или, как выразились матросы — принайтовали к тому обломку. Элизабет, несколько охлажденная после бури и испытывающая какое-то чувство умиротворения, решила немного размяться, и вскоре Покоритель Зори подхватило течение, и скорость увеличилась.
— В бурю сложно делать масштабные заклинания, — объяснила она Рипичипу, когда разговаривала с мышем, который часто оставался на посту на палубе. — Магия — она как мышцы, ее тоже надо постоянно разминать, и нельзя долго сдерживать. Сейчас можно разгуляться.