Зачем ей вновь надо было напоминать о матери, она не знала, но почувствовав мягкий, но сильный толчок в спину, она повиновалась, зная, что от нее требуется ― девушка последовала за фигурой в плаще. Высокая женщина с мечом, которая двигалась пластично и грациозно. Элизабет, которая двигалась сначала медленно и нехотя, пришлось ускориться. Женщина двигалась рывками, словно боясь быть замеченной. Теперь для Колдуньи не было удивительным, как она могла вообще что-то различать перед собой, обе девушки двигались шаг в шаг, четко и уверенно. Так идет человек, который не сдается. Который еще не все сделал, не все успел, не сделал самое главное – ее «незавершенными делом» был то, что она держала в руках.
Они практически скрылись в лесной глуши, когда женщина остановилась. Прямо напротив деревьев, чьи стволы стояли параллельно друг другу, а ветви сверху сплетались, образуя подобие арки. Элизабет смутно узнала в этом месте тот портал, через который они попали домой в прошлый раз. Листва облетела, некоторые рядом стоящие деревья были сожжены, но природная арка была нетронута. Между сплетающимися стволами был такой же лес, однако незнакомец остановился. Она скинул капюшон, и Элизабет вновь невольно отшатнулась.
Схожесть матери с теткой было на лицо, только ее можно было посчитать красивой за тот счет, что ее лицо не было искажено злостью и ненавистью. Но распухшее от слез ― женщина мало походила на красавицу. Лицо этой бедной женщины было искаженно страхом, горем, а по лицу текли слезы. Она отстранила сверток от груди и подняла на уровень своего лица. Жадный огонь, что горел позади, осветил то, что она держала.
Элизабет теперь с интересом подалась вперед, стараясь рассмотреть себя младенца. В целом, она напоминала обычного ребенка, если не горящие сиреневым глаза, который открылись всего на секунду. Потом ребенок ― то есть, она сама ― снова заснул, и не знал, что происходит. От света пламени, что осветили ее лицо, малышка не проснулась. Элизабет прикрыла глаза, а когда открыла, женщина судорожно прижалась губами к лбу своего ребенка. Это прикосновение снова физически ощутила на себе Колдунья. Рука машинально потянулась ко лбу, а глаза заслезились. И в этом уже был виноват не дым пожаров.
Расстояние между ними и людьми из ее прошлого было минимальным, Элизабет слышала, как тяжело и прерывисто дышит женщина, как причмокивает губками спящий младенец. Слышала свое собственное сердце, отбивающее чечётку.
― Давай, положи меня в арку, ― сказала Элизабет холодно. ― Я хочу проснуться.
― Я молюсь всем Богам, ― слова женщины оборвали ее собственный всхлип. ― Чтобы ты была в безопасности и оказалась так далеко отсюда, как только можно, ― мир, как кокон, сузился. Были только Элизабет, ее мать и спящий младенец, которым тоже была Элизабет. От такой близости Колдунье стало не по себе, и она выпрямилась. Трава вокруг нее стремительно заледенела, и женщина вздрогнула, а Элиз услышала, как что-то хрустнуло.
Массивная фигура, которая вошла в лес после них ― в темноте разглядеть было невозможно, но Элиз знала, что это была ее тетка. Джадис выслеживала свою сестру и племянницу, чтобы покончить с ними.
― Поспеши, ― посоветовала Элизабет матери, но та, естественно, не услышала. Женщина провела рукой параллельно арке, быстро что-то произнесла и арка, за которой до того был один лес, внезапно, всего на секунду, озарилась светом. То было чем-то похоже на пластичные мыльные пузыри, но менее… осязаемое, что ли.
Женщина упала на колени. Протянула к арке дрожащие руки. Девушка вспомнила, что именно сейчас скажет не состоявшаяся мать и отошла. Поляна стремительно покрывалась льдом и снегом ― Джадис была рядом. Когда она вновь повернула голову, женщина уже опустила малышку в арку и быстро провела рукой. Мимолетное свечение исчезло также быстро, как и появилось.
Элизабет ждала, что вот-вот проснется, но этого не случилось ― она осталась с этими двумя женщинами, одна из которых убита горем, а другая пытается убить другую. Элизабет знала это, знала, что эта земля, опалённая огнем, и воздух, пропитанный дымом, будет последним, что увидит несчастная мать. Ей снова стало жалко женщину, которая могла быть ее матерью, но это было скорее жалость к персонажу фильма, который ты уже видел. Ты знаешь, что вот сейчас произойдет главный сюжетный ход, грустный и раздирающий, и все равно начинаешь невольно плакать.
Джадис остановилась. Элизабет равнодушно посмотрела на нее ― светлые длинные волосы зачесаны назад, бледное лицо сильно выделяется на темном фоне. Женщина. Колдунья. Джадис. Так похожая на ту, что рыдала на коленях. Вот они – две представительницы одной семьи. «Богоматерь» на Алетиометре.
― Ева! ― Джадис близко, она могла бы не кричать. В ее голосе слышится насмешка. ― Ты ― Ева, сестра! Такая же слабая, как и та женщина. В последние мгновения своей жизни, помни об этом. Ты – Ева, подобная людям, ― Джадис говорит о людях с невероятным презрением.
Элизабет отметила, что ее сестру зовут не Ева, а значит, она даже не знает свою мать по имени, но Джадис считает сравнение с людьми чем-то унизительным. А ее сестра… кажется, она так не считает. Она не откликается.
Джадис не дождалась ответа от сестры. Меч сверкнул в темноте подобно молнии. Колдунья явно не хотела тратить время на пустые разговоры. Элиз знала, что будет сейчас и прикрыла глаза ― Джадис убьёт свою сестру, Колдунья почувствует кровь на лице и проснется.
Но прошла секунда, а ничего не случилось. Элиз приоткрыла один глаз. Ева поднялась с колен и держала острие меча в своей руке, а Джадис силилась протолкнуть меч дальше, в самое сердце родственницы.
― Ты слаба Джадис, ― с неожиданным презрением выплюнула Ева. Элизабет открыла глаза и удивленно вздернула бровь ― этого она не помнила. ― А Элизабет будет сильной.
― Элизабет? ― спросила Джадис, и в ее голосе мелькнуло нечто, что заставило Элизабет нахмуриться. ― Такое имя ты дала нашей Луне? Скучно.
― Оно ей подходит, ― возразила Ева. Она по-прежнему сдерживала меч. ― Это значит «Богом клянусь». Так вот, я Богами клянусь, что она уничтожит тебя.
― Не говори чепухи, ― возразила Джадис. ― В ней моя кровь. Она будет со мной.
― В ней и моя кровь тоже. И эта кровь уничтожит тебя.
― Про что вы? ― не выдержав, выкрикнула Элизабет, хотя знала, что женщины ее не услышали. Но тут они синхронно повернули головы в ее сторону и уставились на Элизабет. Девушка окаменела ― они ее видели?
Джадис, однако, воспользовалась мимолетным отвлечением сестры, и Элиз, как в замедленной съемке, увидела, как меч насквозь прошел через тело ее матери. Потом Джадис тут же потянула руку к ней, но громкий львиный рев заставил ее отшатнуться. Белая Колдунья и мертвое тело исчезли, на покрывшейся снегом и льдом поляне осталась только Элизабет. И Аслан.
― Видишь снег вокруг себя? ― внезапно спросил из-за спины Аслан. Элизабет кивнула. ― Это холод, что возникает в твоем сердце, когда ты думаешь о матери.
― Я ничего к ней не чувствую, Аслан, ― честно призналась Элиз, смотря на замерзшую траву. ― Я не знаю ее, не чувствую, а значит не могу любить. Мне жалко ее, но я думаю: а если бы она не отправила меня в тот мир? Я бы не встретила Питера, Сьюзен, Люси, всех своих друзей… Эдмунда. Его я чувствую. Всю свою жизнь. Его я люблю.
Аслан молчал. Элизабет не знала, что именно он думает ― осуждает ее или нет, но она сказала правду.
― Ты должна укротить этот холод, Элизабет, ― сказал Аслан. ― Иначе будешь как твоя мать. Прости ее.
― Я не злюсь.
― У тебя есть сердце. Пользуйся им.
― Аслан…! ― воскликнула Элизабет, резко разворачиваясь, но тут она словно ударилась обо что-то. Девушка нелепо взмахнула руками, пытаясь вернуть себе равновесие. Но тут ее кто-то подхватил под локоть и оттащил в сторону.
― Ваше величество? ― раздался обеспокоенный голос, который Элизабет узнала с минутной задержкой. Это был Дриниан. Смотрел капитан на девушку немного неуверенно, поэтому она огляделась ― она была на палубе, и, судя по всему, оттащили ее от борта, через который она чуть не перегнулась. Под ногами ютился Рипичип ― он составлял компанию на ночном дежурстве.