Сестра Надежда задумалась.
— А раз Вестника, собирающего для него сердца, нет, то он не проснется. У него нет запасного плана.
— Возможно, — тихо сказала я. — Но это не важно, потому что я собираюсь убить его, пока он спит. Насколько я знаю, казнь точно не пережить никому, сколько зелий не пей, сколько магии бы ни было в крови, — я звучала смелее, чем ощущала себя. — Так что мы отрубим ему голову и уберем подальше от тела. Замуруем куда-нибудь, спрячем в горах. Или бросим в море. Как угодно.
Сестра Надежда смотрела на меня огромными глазами.
— Ты не можешь.
— Могу. Стоило давно так сделать. Девушки, терявшие сердца и жизни из-за него веками, Мерек, все в Лормере, Алмвике, Тремейне. Все в Конклаве. Их смерти и на вашей совести. Моя предшественница наложила на него проклятие, но это ваш народ скрыл его в Таллите, защитил, а он ел сердца невинных девушек.
Она открыла рот, но я не дала ей сказать.
— Все закончится. Теперь. Должно. Иначе что помешает ему вернуться?
— А Лиф Вастел? — выдавила Сестра Надежда. — Что насчет него?
Я отвела взгляд на огонь.
— Он тоже заплатит, — сказала я. Вспомнила его руки вокруг меня, смеющиеся глаза, музыкальный голос, когда он шептал мне на ухо.
— Ты сможешь прижать меч к его шее? — спросила она.
Я не мешкала.
— Да.
Впервые она посмотрела на меня с одобрением.
Когда Сестра Надежда придвинулась к Сестре Смелость, я решила проверить Нию, она была без сознания. Я убрала из ее рук бутылку, накрыла плащом. Не завидую головной боли, от которой она будет страдать утром. Я отодвинула бутылку, чтобы она не сбила ее во сне, и запах бренди принес воспоминание о Лормере, о Мереке, прижимающем чашку с бренди к моим губам, а позади него возвышался Лиф. На миг я забыла, как дышать, сила воспоминания поражала. Я отставила бутылку и села, уставилась на тьму, думая о Лормере, Мереке и обо всех его надеждах, которые он хотел воплотить, взойдя на трон.
Кирин вернулся и вырвал меня из плена мыслей, но выражение его лица не позволяло заговорить, он забрал бутылку и прошел мимо меня в темный угол сарая. Мы с Сестрой Надеждой остались сидеть возле Сестры Смелость, слушая ее затрудненное дыхание, считая секунды между каждым вдохом. Я много раз думала, что она умерла, опускала на нее взгляд, и она с хрипом делала вдох. Она была юна, наверное, даже слишком юна для религиозного ордена. Но Сестры Нэхт были не настоящим религиозным орденом.
— Можно спросить? — сказала я, голос было едва слышно, а огонь догорал, и наши лица были скрыты тенью.
Сестра Надежда кивнула.
— Сестры — не алхимики, да?
— Да. Иначе мы не смогли бы исполнять публичную роль религиозного ордена.
— Но вы же не религиозный орден? Не совсем, — сказала я. Она покачала головой, и я продолжила. — Вы говорите, что у Сестер есть публичная роль, так что люди могли захотеть присоединиться к вам. Как вы справлялись в Лормере, не скрываясь так, как в Конклаве?
Она кивнула, признав вопрос.
— Мы прятались на виду. Нет ничего подозрительного в том, что хорошо видно. У Хелевисы не было причины интересоваться нами. Мы были монахинями, тихими и верными, только и всего. Мы не беспокоили ее. Мы редко привлекали внимание, только из-за болезни или нехватки места. И мы были в Восточных горах, туда сложно добраться, там сложно искать.
Я приоткрыла рот, вспомнив, что говорил мне Мерек месяцы назад.
«У Восточных гор есть закрытый орден женщин. Она может проводить там дни…»
Хелевиса была бы рада узнать, что она среди алхимиков, и тогда она осталась бы на троне, а план Мерека провалился бы. На миг я задумалась, где Хелевиса сейчас, а потом посмотрела на Сестру Надежду.
— Можно узнать, как вы попали к Сестрам?
Она ответила не сразу.
— Через мужа, отца Сайласа. Он был алхимиком, конечно. Я отдала жизнь, чтобы жить в общине, с ним. Я принимала заказы после его смерти. Мне повезло, что место освободилось.
— Место?
— Есть только семь Сестер Нэхт: Сестры Смелость, Мудрость, Мир, Любовь, Правда, Честь и Надежда. Каждая названа в честь башен замка в Таллите.
Я обдумала это.
— И было много Сестер Надежды?
— Судя по нашим записям, я двадцать девятая. Когда я умру, титул перейдет к другой. Если орден выживет. Ты должна понять, община Сестер куда меньше Конклава. Там жили всего двадцать три человека, включая Сестер, только девять из них были алхимиками. В Конклаве было семьдесят душ, меньше половины было алхимиками. Это вымирающий народ.