— Как долго нам ждать там?
Я посмотрела на Кирина.
— Если мы не придем к восходу, то мы пропали. Следуйте за Хоуп в горы, — сказал он.
— Но мы придем. И пойдем вместе, — я встала, собрала наши кисти, Кирин осторожно поднял шлем с краской. — Помните, пять минут, и уходите. Двигайтесь. Меняйте голоса. Стуан, не забывай об акценте.
— Восход близко! — сказал он с почти идеальным акцентом. А потом повторил тише, и хотя акцент почти пропал, все равно было похоже.
— Отлично. Так и делай, — я посмотрела на Кирина, он кивнул. — Вперед.
Мне было не по себе, когда мы подошли к краю леса, желудок сжимался от переживаний. Через пару минут мы оказались довольно близко к стенам, чтобы я увидела людей на стенах в тени факелов. Я сосчитала их: три, четыре, пять человек на северной стороне, големов не было. Я не видела отсюда южную сторону, но людей там явно было не меньше. На западной стороне, где главные врата выходили к лесу, их должно быть больше.
— Готовы? — спросила я.
Стуан кивнул, но Ниа не двигалась, напряглась, ее глаза были огромными, и мне стало ее жаль. Она столько всего увидела за последние несколько дней. И, что странно, ее страх делал меня немного храбрее. Я взяла ее за плечи и отвела в сторону от парней.
— Тебе не нужно идти, — тихо сказала я. — Если не хочешь. Или если тебе страшно.
— Мне не страшно, — прошипела она.
— Тогда ты глупая, потому что мне страшно.
Она посмотрела на меня и глубоко судорожно вдохнула.
— Пять минут, — сказала я ей. — И все. Просто помни мои слова.
— Двигаться. Менять голос. Держаться подальше от стен. Бежать в рощу.
— Верно. Готова? — она кивнула. — Готовы? — спросила я у Стуана и Кирина.
— Сделаем это.
— Считайте до тысячи, — сказал Ние Кирин.
А потом мы безмолвно пошли в темноте.
Как только мы покинули укрытие леса, проступил пот, я пыталась услышать свист стрел. Мы шли по открытому пространству, полагались на безлунную ночь и свои бесшумные движения. Тысяча шагов от края леса к западной стене, и на каждый шаг, казалось, уходил год. Мы двигались медленно, Кирин сказал, что быстрые движения привлекают больше внимания, так что мы крались, пригибаясь к земле, хоть тело и просило бежать.
Как только мы дошли до стены, я прислонилась к ней, тело дрожало, но Кирин схватил меня за запястья, покачал головой и заставил идти вдоль западной стены, понимая с ужасом, что в тридцати футах наверху враги следят за округой.
Мы повернулись к южной стене, и я услышала тихие голоса. Один смеялся, его друг отвечал. Всего двое на ночной смене. Что-то в этом заставило меня задрожать. Мы шли дальше, огибая границу последнего города возле Трегеллана.
— Здесь? — выдохнул Кирин, мы замерли.
Я оглянулась и не смогла увидеть край стены города.
В голове проносились варианты того, что могло пойти не так.
Стуана и Нию могли поймать. А если люди из лагеря в лесу обнаружат их?
А если кого-то из них подстрелят?
А если… я не закончила мысль, потому что рев над нами разрушил тишину ночи.
— Южная стена! Нарушители у ворот! — услышала я зов. А потом топот шагов по камню.
— Сейчас, — сказал Кирин. Он вытащил краску и вручил мне кисть.
Он держал шлем, пока я обмакивала кисть и писала, дотягиваясь так высоко, как только могла, вытягивая руку. Я написала «Восход» самыми большими буквами, Кирин двигался со мной вдоль стены. Я чувствовала, как краска отлетает мне на лицо, на руки, но не останавливалась.
Я закончила за минуту и замерла.
— Идем, — поторопил Кирин.
Но чего-то не хватало.
— Стой здесь, — прошипела я, обмакнула кисть. Я нарисовала горизонтальную линию футов в восемь длиной. Я не видела точно, чтобы нарисовать в центре, но я остановилась на половине пути к Кирину, пальцами нащупала краску, добавила на линии полукруг, и мои глаза привыкли к темноте. Я добавила больше линий, лучей, из полукруга.
Не все в Лормере умели читать, но все знали, как выглядит восходящее солнце. Я видела идеально…
Лучше бы я не видела.
Страж над нами смотрел прямо на нас в свете факела, его лицо застыло.
Кирин, смотревший на лес, повернулся, и я увидела, как его рот открылся.
— Беги, — прошипел он.
Но что-то остановило меня, что-то в выражении лица стража. Там было отчаяние и мольба. Я решила воспользоваться этим.
— Дети в порядке, — сказала я так громко, как только осмелилась. — В двух милях отсюда в лесу.
Мужчина молчал и смотрел, а потом:
— Поклянись.
— Клянусь.
— Ты убережешь их? — прошептал он, и я кивнула. — Идите! — прошипел он, отпрянув, и я услышала другой голос.