— Не убивать?
— Я не могу выбить информацию из мертвых, Ваша светлость.
Аурек улыбнулся, восхищаясь им. Лиф, стратег. Он напоминал моего брата еще меньше, чем в храме из костей.
— Прошлой ночью это случилось здесь, — продолжил Аурек. — Надпись появилась на доме шерифа. И их символ. И крысы. Живые. Их запустили в дом шерифа.
Я заметила, как дергался уголок глаза Лифа.
— Здесь? В Лортуне?
— Здесь. Мне нужно знать, кто это сделал и как. Я беспокоюсь, — Аурек нахмурился, сделав паузу, — что, возможно, твоя власть над моими людьми не так сильна, как мы думали. Если она в Скарроне, тот здесь действуют ее агенты с властью и доступом к вратам…
Лиф потянулся к вину.
— Ваша светлость, уверяю вас…
— Мне не нужны уверения, Лиф, — сказал Аурек. — Мне нужно знать, кто в твоих рядах поддерживает гадкую Пожирательницу грехов, мне нужны их головы на моих вратах. Я не обвиняю тебя в случившемся. Пока что. Не подведи меня, брат.
— Да, Ваша светлость, — сказал брат, склонив голову.
Я немного расслабилась. Если Аурек думал, что изменники в рядах его людей, то он вряд ли стал бы вредить детям, семьи тех, кто поддерживал его, не тронули.
— Хорошо. Ты хорошо постарался, друг мой. А теперь поговорим о шраме. Ты принял Эликсир? Я могу попросить принести тебе его, — Аурек самодовольно посмотрел на меня, а я знакомо сжалась, думая о Сайласе. Но я не издала ни звука. Я не шевелилась.
— Я бы предпочел оставить его. Как напоминание не недооценивать изворотливость женщин.
— Ах, так тебя в бою превзошла женщина?
Лиф улыбнулся левой стороной лица.
— Сестра, Ваша светлость. Точнее, две Сестры. На Королевской дороге, пока мы забирали ваших алхимиков. Они страшные, но дерутся хорошо.
— Они все еще борются?
— То, что от них осталось, Ваша светлость, — улыбнулся Лиф, и я хмуро посмотрела на него.
— Я рада, что отец этого не видит, — тихо сказала я, слова сорвались с губ раньше, чем я обдумала их. Я не рискнула смотреть на Аурека, а глядела только на брата. Но он мне такой чести не оказал, он бросил на меня взгляд, а потом потянул вино, и это было как пощечина.
— Ах, — голос Аурека испугал меня. — Кстати, ты нашел вашу мать?
— Что? — я уставилась на Лифа, снова не сдержавшись, но в этот раз мне было плевать на мнение Аурека. В этот миг. — Лиф? — он снова поднял кубок, игнорируя меня, и я вскочила со стула, потянулась через стол и выбила кубок из его руки. — Ты забрал маму? Привез ее сюда?
Я не могла поверить, что он привез ее в эту ловушку. К нему. Аурек взвыл от смеха, хлопнув по столу, и Лиф нарочито медленно повернулся и посмотрел на кружащийся на полу кубок. Лиф пожал плечами и посмотрел на Аурека, все еще не глядя на меня, и указал на бутылку на столе.
— Что поделать, — сказал Аурек, и Лиф взял бутылку и выпил из нее. — Видишь, что мне приходилось терпеть в твое отсутствие?
— Прощу прошения за сестру, Ваша светлость.
— Не смей, — прорычала я. — Не смей говорить за меня, когда ты на меня даже не смотришь. Где она?
Лиф опустил бутылку.
— Я могу привести себя в порядок, Ваша светлость? — спросил он, игнорируя меня.
— Конечно. Проверь, как там ваша мать, делай, что тебе нужно. Увидимся в моей приемной. Нам нужно многое обсудить. И, похоже, отпраздновать.
— Лиф, — я почти кричала. — Посмотри на меня.
Лиф встал и поклонился.
— Вы так добры, Ваша светлость, — он развернулся и ушел, словно меня не было в комнате.
— Лиф! — позвала я. Он закрыл за собой дверь, но не хлопнул, а медленно прикрыл, и я смотрела ему вслед, сердце колотилось в груди.
— Хочешь увидеть маму, Эррин? — тихо спросил Аурек.
Я повернулась к нему с трудом.
— Ты знаешь, что да.
— Так попроси, милая. Только и всего. Просто попроси.
Это была ловушка. Точно. Я молчала.
— Нет? Не хочешь увидеть ее? Не можешь заставить себя просить у меня?
Я не могла надеяться, что он хоть раз говорит правду.
— Прошу, — услышала я себя. — Прошу, могу ли я увидеть маму… Ваша светлость? — добавила я.
Он встал и прошел вдоль стола, пока не остановился передо мной.
— Ты можешь быть хорошей, когда захочешь, — он поднял бледную ладонь и погладил меня по волосам, а я ждала, когда его пальцы сожмутся, и стиснула зубы, готовясь к тому, что он потянет. Но этого не произошло. Он обхватил мою щеку и заглянул в глаза. — Так держать. Тебе нужно научиться вести себя хорошо, милая. Я не приму несломленных кобылиц в свою конюшню. Попроси меня еще раз завтра. Хорошенько попроси, — он склонился и прижался губами к моему лбу, и хотя от этого все внутри сжалось с отвращением, я не шевелилась.