В последней комнате был огражденный туалет и рукомойник, а еще большой сундук и большой оловянный котел, в котором явно купались. Я подумала о горячей воде и захотела погрузиться в нее.
Открыв сундук, я чуть не расплакалась при виде махровых полотенец. Я вытащила их, одним обмотала волосы, другим — тело, а из третьего сделала плащ. Я едва ощущала кожей ткань, кожа была белой, виднелись синие вены. Мне снова захотелось лечь, и я шлепнула себя по щекам и забрала оставшиеся полотенца в спальню.
Мерек лежал на кровати под одеялом, его одежда была на полу. Его глаза были закрыты, я ощутила на миг ужас, не видя, дышит ли он. Я бросила полотенца на его живот и обрадовалась, когда он посмотрел на меня.
— Вытирайся и прячься под одеяло. Я сейчас вернусь, — сказала я. Я забрала его вещи и свои, отнесла их в ванную и развесила на котле. Я не надеялась, что они высохнут без огня, но каким был выбор?
Я порылась в сундуке и не нашла ничего полезного. Но в шкафчике я обнаружила баночку соли, бутылку чего-то с ярлыком «Вода Восхода», пахло простой старой водой, когда я открыла ее, и я забрала ее, радуясь, что не нужно будет выходить наружу. Я нашла в кладовой такую нужную кору ивы, стертую в пасту, уловила в ней запах лимонного бальзама. Я забрала аптечку и улыбнулась.
Если вернутся хозяева дома, я расцелую их. Еды и воды не было, но мне было все равно. Я получила все, что было нужно.
Мерек выглядел так же, как я, когда я вернулась, одно полотенце было на плечах, как плащ, другое — вокруг него, придерживаемое руками. Он сел, одеяла сдвинулись и открыли укусы на его ноге.
Раны были глубокими, но не достали до кости и были удивительно чистыми. Я ожидала больше проблем. Кровь засохла, и мне понравился ее вид. Я села у его ног, порвала одно из маленьких полотенец, смочила водой Восхода и начала промывать рану. Мерек выругался и попытался отдернуть ногу, рана снова начала кровоточить. Я хмуро посмотрела на него.
— Больно, — без надобности сказал он.
— Это вода Восхода.
— Да? — он оживился впервые после побега от собак.
— Что это?
— Священная вода. Якобы освященная Донен.
— Твайла ее освятила?
— Вряд ли. Наверное, это просто вода из реки, которую продавали верующим.
Я не ответила и продолжила промывать рану, пока не избавилась от ила и грязи. Я вымыла руки, обмакнула пальцы в бальзам и принялась осторожно смазывать раны. Я накрыла все еще одним разорванным полотенцем и завязала.
— Вот так, — сказала я. — Если больно, нужно разжевать немного ивовой коры.
Мерек промолчал, склонился и забрал полотенца, бальзам и воду, зажатые между моих колен.
— Что ты…
Он взял мои руки и начал отмывать их, как я делала с ним, осторожно промачивая и вытирая, а потом втер в них бальзам. А потом он перевязал их.
— Нужно связать меня, — сказала я. — Нам повезло, что пока еще ничего не случилось.
— Думаю, Лиф сдержал обещание.
Я промолчала, склонилась, чтобы опустить бальзам и воду на пол. Мерек поймал меня за запястье.
— Я не понимаю его, — сказал он, глядя на меня. — Он убивал ради Аурека. Захватывал для него земли. Но помог нам.
Я беспомощно пожала плечи.
— Не знаю. Я не знаю, чему верить, — он спас Твайлу, но обрек меня. Он знал, что делает Аурек с детьми, городами, даже со мной, но ничего не сделал, даже привез маму в замок. Но он отдал нам рецепт, защитил Мерека и помог нам сбежать.
Я чувствовала на себе взгляд Мерека и посмотрела ему в глаза.
— Я тоже не могу понять. Но, пока мы не знаем точно, я опасна, — я протянула ему последнюю полоску полотенца.
Мерек вздохнул и послушно связал мои запястья, а потом лег на подушки.
— Давай спать, — он тут же покраснел, как только сказал это. — То есть, рядом нам будет теплее, не…
— Я поняла. И ты прав. Без огня подойдет и жар тела.
Он отодвинул одеяла, и я забралась туда и легла на спину рядом с ним. Я закрыла глаза, но вся усталость вдруг пропала. Кровать была жесткой, от одеял пахло другими людьми. А потом я ощутила его руку, пальцы переплелись с моими. Мои глаза открылись, и я повернулась к нему.
— Спасибо, — сказал он. — Ты спасла мне жизнь.
— Ты спас мою.
— Ты обработала мои раны.
— А ты — мои.
Он сжал мою ладонь.
— Когда все закончится, я сделаю тебя герцогиней.
— А я не могу быть королевским аптекарем?
Он жевал губу, размышляя.
— Только если позволишь мне помогать.
— Хорошо. Но на моей кухне корона у меня. Помни это.