— Еще на месте, — я потянула за пряди. — О.
Часть стала белой, как у Сайласа и Аурека. Это было неожиданно среди рыжего. Но могло быть намного хуже.
— Это оно?
Эррин кивнула, Мерек опустил руки и медленно дышал.
— Вот как, — сказал он. — Простите. Я… Слава богам, — он отвернулся и провел руками по голове.
— Больно? — спросила Эррин.
— Нет. Кроме пореза, — я посмотрела на спину Мерека и улыбнулась.
— Хорошо, — Эррин глубоко вдохнула. — Дальше.
Я сделала еще порез, потом еще и еще. Мерек встал рядом и положил ладонь мне на плечо, пока мы работали. Я сделала семь порезов, каждый на другом пальце. Каждый раз, когда я смешивала кровь с ядом, пальцы Мерека сжимали мои плечи, еще прядь моих волос становилась белой. Хотелось бы видеть в зеркало, что происходит. Я не двигалась, следила за Эррин, а она сосредоточилась на соединении Опус Мортема с моей кровью, пока мы не закончили, пока во всех склянках не оказалась моя кровь.
— Я выжила, — сказала я, когда Эррин закрыла последнюю склянку. Она посмотрела на меня, улыбка была на ее губах. Я смотрела, как улыбка сползает с ее лица. Я смотрела, как склянка выскользает медленно из ее рук. Я даже попыталась ее поймать.
— Твои глаза, — выдохнула она, даже не глядя на яд, склянка разбилась, жидкость растеклась повсюду.
Мерек тут же оказался передо мной, а потом и он отпрянул.
— Что с моими глазами? — мой голос был слишком громким и пронзительным.
Стуан шагнул ближе и вздрогнул, увидев меня.
— Что с моими глазами? — повторила я. Я все еще хорошо видела.
Стуан подошел и выхватил меч.
Мерек заслонил меня собой, словно защищая, но Стуан вскинул руку и предложил мне рукоять.
— Смотрите, — он кивнул на сияющий металл.
Я отодвинула Мерека и оказалась у лезвия, осторожно взяла меч и поднесла к лицу.
Не только мои волосы изменили цвет. Мои глаза, когда-то зеленые, теперь были белыми.
Глава 24:
Они смотрели на меня со смесью недоверия, восхищения и потрясения.
— Хватит на меня смотреть, — потребовала я, и они тут же отвернулись. Я подняла меч и рассмотрела свои глаза. Радужки пропали, и выглядело это жутко. С белыми глазами, бледным веснушчатым лицом и бесцветными волосами вокруг него я выглядела чудовищно. Мертво.
— Чудесно. Что подумают остальные, увидев это? — сказала я. — Они уже боятся. Что они подумают, когда я появлюсь с белыми волосами и глазами?
— Можно это обыграть с точки зрения Донен? — сказала Эррин, Стуан снова посмотрел на меня с не скрытым отвращением. Я встретилась с ним взглядом, он тут же опустил глаза. — Можно как-то связать с этим? Что это знак?
Я посмотрела на Мерека, а он, к его чести, не вздрогнул.
— Такое возможно… — сказал он.
— Но?
Он вдохнул.
— Я всегда клялся, что буду поступать не так, как мать. Я не хочу толкать людей к богам. Если люди хотят верить, это их выбор, но я не хочу выставлять это так, словно мы победим только из-за живой богини. Я хочу, чтобы люди сами выбирали веру.
Я улыбнулась ему, он выдержал мой взгляд. Во мне расцвело тепло.
Эррин кашлянула.
— Тогда обсудим это утром. Сейчас все должны быть в кроватях. Уже поздно. Точнее, еще рано, — она тушила огонь и убирала на столе. Мерек принялся помогать ей, я снова посмотрела на свое отражение.
— Думаю, лучше это как-то скрыть, — сказала я. — Будет слишком много вопросов, а все уже на грани.
— Шлем, — сказал Мерек, передав Эррин склянку. — Можно как-то закрыть там прорези для глаз.
Я кивнула.
— Это сработает. И меня придется держать подальше от детей.
— Это будет сюрпризом для Аурека, — развернулась Эррин и улыбнулась. — Когда ты обрушишься на него с белыми волосами, скаля зубы.
Я прищурила жемчужные глаза.
— Так нужно нападать, — бодро добавила она.
— Хоть куда-то это пригодится.
Они быстро закончили уборку, Эррин поставила Опус Мортем в деревянную шкатулку, которую прижала к груди, а потом посмотрела на меня.
— Думаю, нам лучше немного поспать, — сказала я.
Повисла неловкая пауза, никто не знал, что делать, куда идти. Эррин нарушила напряжение.
— Идем, Стуан, пора связывать меня перед сном.
Он недовольно ворчал, Эррин подмигнула мне и вышла из комнаты, он плелся за ней, как щенок.
— Идем, — сказал мне Мерек, протянув руку. Было привычно и необычно брать его за руку.
Мы медленно шли по коридору к комнатам женщин, не говоря. Мы не видели никого, было слышно, как за занавесками остальные спят. Когда мы дошли до моей — нашей — комнаты, он отодвинул штору, и я прошла, вспомнив в последний миг, что Ниа вернулась, ожидая увидеть ее там. Но комната была пустой, и пустота наполнила меня внутри. Мы были одни.