— Кто пал?
— Не могу сказать, — он помрачнел. — Мерек сбежал. И Сестра.
— Ниа и Кирин?
— Я не видел их тела.
— А дети?
Он напрягся.
— Я не из твоего, так называемого, Восхода, Твайла. Я тебе не отчитываюсь.
— Нет. Ты отчитываешься Спящему принцу.
— Да, — он кивнул. — Это так.
— Так они победили? Восход? Они освободили их? Можешь рассказать, твой король мне уже намекал. Он предлагал мне присоединиться к нему. Как невесте. Родить ему детей. Значит, тогда я стала бы твоей королевой?
На лице Лифа не было эмоций.
— Он, наверное, надеялся, что я соглашусь и подавлю Восход. Они, наверное, нашумели.
— Восхода уже нет. Все кончено. Сбежавших найдут. А если кто и попытается изображать твоих мятежников, это ничего не изменит, Твайла. Как только ты умрешь, как только умрет Мерек, ничего не останется. Все будет кончено.
Я опустила голову, показывая расстройство, но я не хотела, чтобы он увидел, что я уловила то, чего он не сказал, в словах между угрозами. Мятеж произошел. Один из городов, а то и все, восстал. Потому он так говорил. Солнце взошло. Может, Восход еще продолжался.
— Ты хоть скажешь мне, где Эррин? — я попыталась сделать голос подавленным.
Сработало, потому что он ответил:
— В клетке. Но не здесь. Она тоже ждет суда, но Его светлость пообещал помиловать ее в награду мне за то, что я принес тебя ему.
— Она тебя никогда не простит.
— И не нужно. Но она — моя младшая сестра. Ее жизнь важнее, чем ее прощение.
— Зачем ты здесь? — я снова посмотрела на него.
— Я принес тебе ужин. И платье для завтра. Если ты не хочешь, чтобы все видели тебя такой, какая ты сейчас, — он опустил свечу достаточно далеко, чтобы я не могла дотянуться до нее, и подошел к груде на полу. Он вернулся, просунул груду красной ткани сквозь прутья, за ней последовала тонкая фляга с водой и мешок, где, наверное, была еда. Я посмотрела на эту груду, а потом на него.
— Завтра?
Он кивнул. Это было логично. Моя смерть подавит мятеж. Чем дольше я живу, тем дольше они надеются…
— Я буду тебя казнить, — сказал он.
Я подумала, что ослышалась.
— Я — лучший вариант, — сказал он, когда я продолжила смотреть на него. — Это будет хотя бы быстро.
— Ты убьешь меня?
— Я тебя казню, — исправил он.
— А есть разница?
Его губы дрогнули, он почти улыбнулся.
— Нет. И ты это знаешь. Ты помнишь.
Я не напомнила ему, что никого на самом деле не казнила. Впервые с моего пробуждения здесь я ощутила страх. Я смотрела на него, его лицо в шрамах с повязкой на глазе. Его волосы теперь были короче. Я едва узнавала его.
— Как ты это сделаешь?
— Мечом.
Я кивнула, словно принимала это, но внутри дрожала.
— Что будет, если я скажу Ауреку, что ты пощадил меня в храме из костей? — спросила я. — Что он сделает?
— Наверное, сперва разозлится. Но теперь ты здесь, результат тот же. Ничего это не изменит. И задержка лишь позволила нам получить бонус, раскрыть большое число мятежников, которых мы могли не заметить, если бы схватили тебя тогда. Для нас все закончится хорошо.
— Ты из тех, кто всегда приземляется на ноги, Лиф.
Он ударил кулаком по прутьям.
— Разве?
Я не знала, почему из всего, что я ему сказала, его разозлили именно эти слова, но так было, и я опешила, потому что до этого он был спокойным и сдержанным. Без эмоций. Но это был Лиф, кричавший на меня на лестнице в моей башне, поцеловавший меня, просивший прощения. Глаз Лифа пылал, как рассвет.
Я глубоко вдохнула.
— Мне так кажется.
— А ты не думала, что все это по твоей вине? — его голос был низким, гортанным, слова вылетали быстро. — Если бы ты просто… — он оглянулся за плечо, а потом заговорил едва слышно. — Я бы не встретил его, будь я с тобой. Этого не случилось бы, если бы ты послушалась меня. Это ты виновата.
— А если бы ты не попытался уничтожить меня, мы бы сейчас жили к Тремейне с твоей мамой и Эррин, — сказала я. — Ты сделал это. Со всеми нами.
Он помрачнел, потеря проступила на нем на краткий миг. А потом он развернулся и пошел прочь, ничего не сказав напоследок. Он оставил свечу, но вряд ли нарочно. Я снова осталась одна. Выбраться не было шанса.
В платье, что принес Лиф, я была в день, когда он впервые поцеловал меня, и я знала, что он сделал это намеренно, чтобы в последний раз ударить по лицу. Я представила, как он роется в шкафу, находит его, выбирает с умом. Я не знала, приказал ли ему Аурек быть тем, кто убьет меня, или он вызвался сам. Я сжала платье в руках.