У Вестминстерского аббатства, несмотря на холод, собрались десятки тысяч зрителей, встречающих Ирландскую парадную карету, везущую принцессу с отцом. Две тысячи гостей удостоились чести лицезреть начавшуюся в половине двенадцатого пышную церемонию в аббатстве, которую Уинстон Черчилль назвал “светлым лучом на нашем тернистом пути” (57). Платье Елизаветы было создано Норманом Хартнеллом из шелкового атласа цвета слоновой кости и расшито жемчугом и хрустальными бусинами; шлейф длиной четыре с половиной метра несли два пятилетних пажа, принц Уильям Глостерский и принц Майкл Кентский, в шотландских килтах из тартана королевского клана Стюартов и шелковых сорочках. Невесомую фату, украшенную кружевом, прижимала диадема королевы Марии, а на морском кителе Филиппа блестел орден Подвязки. Гости-мужчины были одеты в форму и фраки-визитки, дамы щеголяли длинными платьями, белыми перчатками до локтя, великолепными драгоценностями и диадемами либо шляпками, многие из которых были украшены перьями. Венчавший молодых архиепископ Йоркский, Сирил Гарбетт, велел им запастись для семейной жизни “терпением, пониманием и выдержкой” (58).
После часовой церемонии венчания молодожены двинулись к выходу во главе процессии из пяти королей, пяти королев и восьми принцев и принцесс, в число которых входили коронованные главы Норвегии, Дании, Румынии, Греции и Голландии. Мать Филиппа тоже присутствовала, однако его трех сестер и их немецких мужей намеренно не пригласили. Бросалось в глаза отсутствие брата Георга VI, бывшего короля Эдуарда VIII, ныне герцога Виндзорского, и его супруги-герцогини, ради которой он отрекся от престола. Отрекшиеся Виндзоры жили в Париже, лишь изредка появляясь в Лондоне, где их присутствие не приветствовалось. При всей суровости таких мер альтернативы изгнанию Георг VI, королева Елизавета и их советники не видели. Проживание действующего и бывшего монарха в одной стране привело бы к появлению двух соперничающих дворов.
Под перезвон вестминстерских колоколов Елизавету и Филиппа в Стеклянной карете доставили в Букингемский дворец. Перед каретой и за ней выступали два полка дворцовой кавалерии в полном парадном обмундировании: королевская конная гвардия в синем, лейб-гвардия в красном, все в белых кожаных лосинах, черных ботфортах, сияющих стальных кирасах и блестящих шлемах с красным или белым плюмажем. Такого зрелища Лондон не видел со времен войны, толпа то и дело взрывалась ликующими возгласами и громом оваций. Более ста тысяч человек прорвались за полицейское ограждение и навалились на ограду дворца, выкрикивая: “Хотим видеть Елизавету! Хотим видеть Филиппа!” Вышедшая на балкон королевская семья получила “громогласное подтверждение народной любви” (59).
На “свадебном завтраке”, который на самом деле представлял собой торжественный обед в Парадной столовой, присутствовало всего 150 человек – дань тяжелым послевоенным временам. В скромном меню значились: “Filet de Sole Mountbatten, Perdreau en Casserole и Bombe Glacйe Princess Elizabeth [8] . Блюда подавали на позолоченном серебре лакеи в алых ливреях. Столы украшали бело-розовые гвоздики, а места гостей отмечались памятными бутоньерками из мирта и белого балморалского вереска. Свадебный торт – четыре яруса высотой в 2,75 метра – молодожены разрезали подаренной Филиппу шпагой Маунтбеттена.
Король не стал мучить себя произнесением речи и обозначил торжественность момента, подняв бокал шампанского “за невесту”. Обсыпанные розовыми лепестками в парадном дворе, молодожены в открытой карете, запряженной четверкой лошадей (“молодая жена уютно устроилась в гнездышке из грелок” (60), проследовали к вокзалу Ватерлоо, пересекая Темзу по Вестминстерскому мосту, освещенному в сумерках уличными фонарями. Вслед за Елизаветой, ступившей на красную дорожку (61) у вокзала, из кареты выскочила ее любимая корги Сьюзан, и принцесса передала поводок лакею Сирилу Дикману, которому предстояло сопровождать молодоженов в свадебном путешествии вместе с Джоном Дином, Бобо и детективом.