Служба в королевской семье предполагала строгую конфиденциальность, поэтому Елизавета и ее родители были неприятно поражены, когда в начале 1949 года Крофи решила выпустить мемуары о своей работе при дворе. И хотя картину она нарисовала достаточно радужную (не греша против достоверности), доверие королевской семьи бывшая няня предала. С ней оборвали все связи, и ее имя стало нарицательным для всех подобных предательских поступков – которых будет еще немало.
Филипп не собирался оставлять военно-морскую карьеру, поэтому уже более года учился в Военно-морском колледже в Гринвиче, куда ему приходилось уезжать по будням вечерами. Елизавета, как молодая мать, выполняла королевские обязанности в меньшем объеме, но время от времени ей приходилось выступать с речами. Одна из них, произнесенная на собрании Союза матерей осенью 1949 года, вызвала небывалую волну критики от сторонников модернизации семейного кодекса, поскольку Елизавета заклеймила развод как “одно из величайших зол современного общества” (20). Речь, как обычно, была написана придворными, однако отражала преобладающее в королевской семье представление, что семью необходимо сохранять в любой ситуации. И все же подобная резкость была не свойственна принцессе, склонной к более обтекаемым высказываниям.
В октябре 1949 года Филипп вернулся в действующую армию и был назначен старшим помощником капитана эсминца “Чекерс”, приписанного к маленькому островному государству Мальта в Средиземном море, которое с 1814 года входило в Британскую империю и служило крупной перевалочной базой и форпостом Средиземноморского флота. Для жены морского офицера такое назначение не было неожиданностью. По свидетельству Джона Дина, королевскую пару “предупреждали, что условия там [на Мальте] не подходят для юного наследника” (21). Елизавета могла остаться с сыном в Лондоне, однако решила последовать за супругом. Она сама привыкла в детстве к долгим отлучкам родителей, поэтому готовность оторваться от Чарльза не вызвала удивления. Ребенок оставался на попечении опытных нянек, не говоря уже о бабушке с дедом, которым не терпелось повозиться с внуком. Елизавета надолго отбывала на Мальту, в перерывах возвращаясь в Кларенс-Хаус.
Она уехала через неделю после первого дня рождения Чарльза, как раз успевая воссоединиться с Филиппом на вторую годовщину свадьбы. Первое время она исполняла свои обязанности (22) предполагаемой престолонаследницы, посещая исторические достопримечательности, появляясь на промышленной выставке и в больнице, инспектируя корабли и открывая мемориальную доску, увековечивающую героизм мальтийцев во Второй мировой.
В остальном, если не считать этого минимума королевских обязанностей, Елизавета пользовалась непривычной свободой и анонимностью. “Мне кажется, счастливее всего она была там, на Мальте, простой женой моряка, – говорит Маргарет Роудз. – Ей еще никогда не удавалось настолько приблизиться к обычной жизни” (23). Она общалась с другими офицерскими женами, ходила в парикмахерскую, вела беседы за чаем, носила в кошельке и тратила собственные деньги – хотя продавцы замечали, “что ей непривычно рассчитываться” (24). Тем не менее августейшая чета жила (25) на порядок лучше остальных, на вилле Гуардаманджа графа Маунтбеттена – в просторном здании из песчаника, врезанном в холм с узкой дорогой, романтическими террасами, апельсиновыми деревьями и садами. Дики Маунтбеттен командовал Первой крейсерской эскадрой, и его жена Эдвина сопровождала Елизавету в первом перелете на Мальту.
Рождество 1949 года Филипп и Елизавета встретили на острове, а их сын в это время оставался с бабушкой и дедом в Сандрингеме. В конце декабря, когда “Чекерс” вышел в рейс в Красное море, принцесса улетела обратно в Англию. Первые несколько дней она провела в Лондоне, заехав на скачки в Херст-парке посмотреть, как побеждает в стипль-чезе ее Монавин, и только потом, после пятинедельной разлуки, встретилась с Чарльзом в Норфолке.