Неправда. Он не вернётся назад. Старики будут лежать в могиле, а он не вернётся назад. Прошли всего два года с тех пор, как он остался здесь, но судьба его уже решена: он никогда не вернётся назад.
Крейцер похолодел, узнав всю эту историю. Он стукнул кулаком о стол и решительно заявил Гринчукову, что с ним никогда ничего подобного не случится. Во-первых, потому, что он может полюбить только добродетельную девушку, а, во-вторых, если бы и случилось что-нибудь подобное, он вырвал бы её отсюда, а не остался бы сам здесь на унижение и погибель.
Гринчуков сдвинул свои чёрные брови и перевёл всё, что тот сказал, мисс Мэри.
И опять та рассмеялась звонким, весёлым смехом: нет, только смерть или старость могут вырвать её отсюда. Но она сумеет броситься к смерти прежде чем наступит старость, — есть яд, который убивает в одно мгновение. А пока — безумная птица, она любит песни, поцелуи и вино.
Англичанин встал, медленно выцедил бокал шампанского, сделал повелительный жест рукою и, не опуская её, некоторое время стоял неподвижно с лицом мраморной статуи Адониса.
— Слушайте, он будет декламировать стихи, — сказала мисс Мэри, лукаво улыбнувшись Гринчукову, села на колени к Крейцеру и прижалась к нему всем своим горячим нежным телом.
Глуховатым, срывающимся голосом, не сводя глаз с своей возлюбленной, англичанин декламировал мрачную легенду о невольнике, полюбившем королеву и осмелившемся открыть ей свою любовь. Она приковала его к подножью своего ложа и каждую ночь на глазах его отдавалась другому, а он видел их исступлённые ласки, слышал их знойные стоны, заглушаемые поцелуями.
И когда мистер Смиф кончил декламировать, маленькая погибшая женщина звонко рассмеялась и впилась своими красными губами, — губами страстного вампира, в розовые пухлые губы Крейцера.
Крейцер видел, как её несчастный возлюбленный смотрел из угла скорбными, полными слез глазами. Зубы его были плотно сжаты, он делал громадные усилия, чтобы не разрыдаться, и казался беспомощным, как мальчик, затерявшийся вдали от дома.
Гринчуков подошёл к нему и поднёс к его губам шампанское.
Тот машинально выпил и обратился к нему с несколькими вопросительными словами.
— Чтобы я сделал? — отозвался Гринчуков. И его цыганское лицо побледнело. — Если бы я любил, как и вы, я бы сделал то же самое. Зато вот этот немец, он наверное не сделает этого, — громко и презрительно кинул он по адресу Крейцера. — Он напишет тысячу томов о любви, но никогда не поймёт, что такое настоящая любовь.
Стукнули бокалы: они выпили их до дна и крепко поцеловались.
Доктор, совсем охмелевший, стоял перед облюбованной им женщиной в позе трагического актёра на коленях и читал ей русские стихи, по обыкновению невероятно перевирая размер и рифмы.
VI
Крейцер чувствовал, что он всё больше и больше пьянеет и размякает, но всё ещё продолжал твёрдо держаться за своё стойкое чувство к невесте. Окончательно расчувствовавшись, он достал из кармана бумажник, вынул оттуда её портрет и, что-то долго объясняя на невероятном английском языке сидевшей у него на коленях американке, торжественно протянул ей фотографию.
Та равнодушно повертела её в руках перед своими глазами и вдруг с звонким смехом швырнула в окно.
Картон всколыхнул занавеску и упал на улицу.
Крейцер сначала был поражён до такой степени, что не мог вымолвить ни слова. Он весь побледнел и задрожал от бешенства.
Мисс Мэри стояла перед ним вытянувшись и вызывающе подняв свою белокурую красивую голову.
Крейцер уже сделал к ней угрожающее движение со сжатым кулаком. Она не шевельнулась, но англичанин впился глазами в немца и быстро опустил руку в карман.
Гринчуков заметил это движение и тихо коснулся его руки.
Но уже Крейцер овладел собой. Тяжело переводя дыхание, он презрительно скривил губы и, сразу отрезвев, ни на кого не глядя, вышел из кабинета.
Мисс Мэри бросилась к окну, взглянула вниз и опять весело рассмеялась.
— Что бы вы сделали на его месте? — обратился в свою очередь Гринчуков к англичанину.
— Я бы прежде всего, не показывал этой карточки.
— Я тоже.
VII
Прошёл год. Крейцер с невестой по-прежнему посылали друг другу обширные послания, в которых любовь обсуждалась со всех точек зрения.
На стоянке в Сингапуре Гринчуков и доктор опять соблазняли его отправиться с ними в Малай-Стрит, но он наотрез отказался, и они пустились туда вдвоём.