„Что ты об этом думаешь?“ — Аве помахала трактатом с видом победителя.
„Это здорово, но все же, — она нахмурилась и вырвала еще несколько сорняков. — Меня останавливают эти исключения. Может, мы как раз и составляем одно из них!“
„О нет. Это невозможно. Вот что сказал доктор Лютер“. Она снова стала читать из трактата:
И в-третьих, из Своего повеления всему творению Бог Сам исключил три категории людей, перечисляя их в Евангелии от Матфея 19:12: „Есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного“.[8]
Кати рассмеялась. „Я уверена, что мы в это число не входим, — сказала она. — Но позволь мне самостоятельно изучить трактат — только это сможет убедить меня“.
„Хорошо. Но ты должна спрятать его“.
„Не волнуйся. Я нашла уголок в своей келье, в который никто никогда не заглянет“.
В ту ночь, пока Кати ждала, когда аббатиса заснет и захрапит, она размышляла о побеге в Виттенберг. На каждом участке этого пути поджидала своя опасность. Что будет, если их поймают? Что произойдет, если она не сможет добраться до Виттенберга? У нее не было никакой одежды, кроме монастырского платья, обувь разорвалась, и, кроме того, она по-прежнему была обрита. Где ей остановиться? Что она будет делать? Она никогда не работала за деньги. Когда она думала о будущем, у нее внутри все сжималось и холодело.
Вскоре аббатиса захрапела и засвистела. Ободренная, Кати достала трактат и, держа над ним свечу, начала читать. Когда она перечитывала отрывок об обетах, возле двери раздался странный звук. Она застыла и стала ждать. Это была обыкновенная большая серая мышь. Мышь посмотрела в ее направлении, моргнула и исчезла в норке. Кати облегченно вздохнула.
После долгой молитвы она ощутила, что угодит Богу, если нарушит обеты, которые дала в ранней юности. Полностью удовлетворенная, она спрятала трактат Лютера за портретом святого Бернара, погасила свечу и заснула.
Когда на следующий день Кати работала в поле, к ней подошла Аве. „У меня есть имена еще семи девочек, которые хотят бежать, — сказала она. — Это Маргарет, Эльза фон Канитц, Аве Гросс, Маргарет и Катерина Зешау, Магдалена фон Штаупитц и Ланета фон Гольтц“.
„Магдалена фон Штаупитц — младшая сестра Иоанна фон Штаупитца, а он — друг доктора Лютера, — сказала Кати. Она говорила с большим энтузиазмом, чем прежде. — Но меня беспокоит твоя сестра Маргарет и особенно Эльза“.
„Почему?“
„Потому что они все время хихикают. Будет ужасно, если всех нас повесят на дубе. Герцог Георг…“
„Не беспокойся. Я их предупрежу“.
Наступил апрель. Великий пост начался рано в 1522 году. „От святого дня Воскресения с последней недели февраля нас будет отделять сорок дней, — объявила аббатиса торжественным тоном собравшимся монахиням. — Великий пост — это особое таинство. Эти почти шесть недель помогут нам вспомнить о страданиях Иисуса, которые завершились на кресте в Святую пятницу. Для того, чтобы разделить Его страдания, мы должны до минимума ограничить все разговоры. Раньше мы должны были голодать большую часть дня, поскольку вам известно правило: мы не ели до вечерни. Но теперь Его Святейшество разрешает нам рано служить вечерню, и мы можем есть вскоре после полудня. Конечно, в течение сорока дней Великого поста мы не будем вкушать мяса“.
Через две недели после начала поста по окончании вечерни Аве кивнула Кати, призывая ее последовать за собой.
„Что?“ — спросила Кати, прячась в тени высокого дуба.
„Еще три монахини собираются бежать. Но двух серьезно волнует нарушение обетов. Ты можешь вернуть мне трактат доктора Лютера? Я прочту его им“.
„Конечно. Я принесу его сюда завтра сразу после вечерни“.
Кати проглотила последнюю ложку жидкого супа, в котором не было ничего, кроме нескольких кусочков свеклы и двух капустных листьев. После этого она почувствовала себя настолько голодной, что могла бы съесть еще пять порций. Но каждой монахине полагалась лишь одна.
В глубине души Кати не терпелось вернуться к себе, чтобы отдохнуть и убедиться в том, что трактат все еще на месте — за портретом. Однако, она понимала, что такая спешка может возбудить подозрения, поэтому она задержалась за столом вместе с другими монахинями. Наконец, решив, что время пришло, она поднялась.
„Сестра Катерина, я хочу поговорить с тобой“, — сказала аббатиса.
„Я слушаю вас“.