„Здесь жители Виттенберга сжигают зараженную одежду и убивают животных. Посмотрите на кости и куски кожи. Потерпите еще немного, потому что это важное место. Я хочу, чтобы вы видели его. Здесь зародилась история!“ Жестом призвав их собраться вокруг него, он спросил: „Кто из вас слышал о папской булле „Exsurge, Domine“?
Все кивнули, а Ланета фон Гольтц сказала: „Аббатиса в Нимбсхене читала нам отрывки из нее, где говорилось о том, что книги Лютера нужно сжечь“.
„Она читала вам те отрывки, где Его Святейшество угрожал отлучением, если Мартин Лютер не отречется от своих убеждений?“ — Цвиллинг расправил перья на берете, в ожидании ответа.
Девочки шепотом посовещались, и Кати ответила: „Нет, мы не помним этого отрывка“.
„Так вот, — Цвиллинг расправил плечи, будто собирался сделать самое важное заявление в этом мире, — в этой булле, которая вышла 5 июня 1520 года, папа Лев писал:
Мы даем Мартину шестьдесят дней, в которые он должен подчиниться нам. Отсчет начинается со времени издания этой буллы в этой области. Любой, кто осмелится нарушить наше повеление об отлучении и анафеме, предстанет перед гневом всемогущего Бога, апостола Павла и Петра.
Это гнусные слова! Как ответил доктор Лютер? В девять часов утра 10 октября 1520 года — запомните эту дату — здесь собрались студенты университета. Книги Лютера сжигались по всей Германии. А теперь настало время, чтобы сжечь папские книги! Вскоре огонь занялся. Многие догматические книги были брошены в огонь. Вы бы видели, как старались студенты!
Мартин Лютер сосредоточенно молчал, наблюдая за дымом. Неожиданно его глаза заблестели. Схватив папскую буллу подолом плаща, будто это была ядовитая змея, он бросил ее в пламя. Когда она сгорела, он торжественно произнес: „Ты исказил истину Божью, за это да покарает тебя Господь огнем“.
„У всех в этот момент по спине побегала мурашки!“ — Глаза Цвиллинга широко раскрылись.
„Когда весь факультет возвращался в университет, один студент, одетый как Лев X, перешел через мост. На его голове даже красовалась папская тиара. Это было слишком! — Цвиллинг захлопал в ладоши. — Студенты содрали с него облачение и сожгли его“.
„Очень интересно, — заметила Кати. — Но, пожалуйста, господин Цвиллинг, что сделал доктор Лютер такого, что вызвало эти волнения?“
Цвиллинг воскликнул: „Как! Разве вы ничего не знаете о 95 тезисах?“
„Я никогда не слышала о них“.
„Этого не может быть!“ — Цвиллинг покачал головой.
„Стены монастыря слишком высоки. Мы были отрезаны от всех новостей“.
„Тогда зачем вы бежали?“ — Цвиллинг опять расправил перья.
„Потому что из трактата доктора Лютера мы узнали о том, что спасение достигается только верой“.
„Затем вы узнали о том, что Эразм открыл истину?“
„Да“, — подтвердили некоторые девочки.
Цвиллинг рассмеялся. „Сегодня Эразм и Лютер разделились. И все же доктор Лютер высоко ценит Эразма за то, что тот открыл дверь истины перед ним. Проблема в том, что Лютер продирается сквозь все проблемы, как дикий слон, в то время как Эразм пытается идти босиком по яичной скорлупе, стараясь ее не раздавить. Весьма странно, что книга, подтвердившая выводы Лютера, была посвящена папе Льву X! — Он улыбнулся и захлопал в ладоши. — Господь благ и наделил юмором Своих детей“. Он снова повел их через ров и ворота.
„Куда вы теперь нас ведете?“ — спросила Кати.
„Я поведу вас прямо через весь город к церкви, возле которой и началась буря, когда доктор Лютер прибил свои тезисы к церковной двери“. Через несколько минут они остановились перед пятиэтажным зданием.
„Здесь живет Филипп Меланхтон, один из лучших друзей Лютера. Как видите, он живет в двух шагах от Черного монастыря. Он замечательный человек. Он приехал в Виттенберг, чтобы преподавать греческий язык, когда ему было всего восемнадцать. У него небольшой дефект речи, и он покачивает плечами при ходьбе. Как-то я слышал, как один студент спросил Лютера, каким был Павел. Он ответил: „Я думаю, он был очень похож на Меланхтона!“ Пожалуйста, не говорите ему, что я рассказал вам об этом. Это смутит его“. Он рассмеялся.
„Он женат?“ — спросил кто-то
„Да, его жену зовут Катерина“.
Небольшая группа пошла дальше по улице, когда дверь Меланхтона открылась и на пороге показался молодой человек. „Ну что ж, Габриэль, — сказал он, — я вижу, у вас много подружек“.
„Это бывшие монахини, только что сбежавшие из Нимбсхена. Я показываю им Виттенберг“, — объяснил Цвиллинг. По выражению его лица стало ясно, что ему не понравилось обращение по имени. Кроме того, он не узнал незнакомца.