Нам некого благодарить за это страшное восстание, кроме вас, герцоги и лорды, и особенно вас, слепые епископы, сумасшедшие священники и монахи, чьи сердца ожесточились против священного Евангелия, хотя вам известно, что оно истинно… Крестьяне восстают, и это закончится руинами, разрушением и опустошением Германии, жестокими убийствами и кровопролитиями, если только Бог не будет тронут нашим покаянием и не предотвратит все это.
Когда слухи о новых ужасах достигли Виттенберга, Кати нашла еще один трактат Лютера, который уже защищал знать и землевладельцев. Почти шокированная, она прочла:
Любой человек, которого можно обвинить в призыве к мятежу, нарушает закон Божий и закон империи, поэтому первый, кто убьет его, поступает правильно и хорошо… Так пусть же каждый, кто может, сокрушит, накажет и убьет тайно или открыто, помня о том, что ничто не может быть более ядовитым, опасным и бесовским, чем бунтовщик. Это то же самое, что убить бешеную собаку.[18]
Расстроенная до слез, Кати показала трактат фрау Кранах. „Мы живем в ужасные времена, — сказала жена Кранаха. — Давай помолимся, чтобы Бог даровал Свою любовь и той и другой стороне. Вчера я видела доктора Лютера. Его плечи согнулись, как у осужденного. И знать, и крестьяне плохо отзываются о нем. Я только что получила письмо от старой знакомой. Она написала, что крестьяне назвали его „доктор Люгнер“ (доктор Ложь). Это очень печально, потому что именно он дал миру благословение знать, что праведный верою жив будет. Его беда в том, что он лучший писатель в Германии и любит употреблять сильные слова. Кати, мы должны молиться за него!“
Фридрих Мудрый умер 5 мая того же года. Ревностный до конца, он причастился в свои последние часы и на католический и на протестантский лад. Примирившись с Богом, он попросил у своих слуг прощения и сказал: „Мы, правители, так или иначе делаем много плохого“.
Место Фридриха-избирателя занял его брат Иоанн — протестант. Иоанн считал, что Фридрих слишком распустил крестьян. Он соединил свои силы с силами знати для того, чтобы окончательно подавить восстание.
Не видя Лютера ни в церкви, ни на улицах уже несколько дней, Кати обратилась к фрау Кранах. „Где доктор Лютер?“ — спросила она. „Он направился навестить родителей. Эти восстания так потрясли его, что ему необходимо сменить обстановку“.
Той весной Кати была на кухне, когда неожиданно вошел Лютер. Он выглядел совершенно по-новому. В его глазах появился свежий блеск, его плечи распрямились, походка стала твердой.
„Где вы были?“ — спросила Кати.
„Я навещал родителей“.
„Как они?“ Кати уронила чашку, которую протирала.
„Все хорошо“. Он подошел поближе и взял ее руку в свои ладони. „Ты помнишь, что ты сказала доктору Амсдорфу?“ — спросил он, наклонив голову.
„О чем?“
„О том, за кого бы ты хотела выйти замуж“.
„Помню“. Кати посмотрела на него с любопытством.
„Когда я впервые услышал об этом, я смеялся, пока у меня не заболели бока. Я смеялся потому, что я монах, а ты монахиня. Тебе двадцать шесть, а мне сорок два. Я почти гожусь тебе в отцы! Когда я повторил твои слова своему отцу, он решил, что это неплохая идея. Он сказал: „Мартин, а почему бы тебе на ней не жениться, мне нужны внуки, чтобы имя Лютеров продолжалось“.
Немного сжав ее руку, Лютер сказал: „Я считаю, что мой отец прав. А ты согласна?“
Кати подала ему посуду, чтобы он поставил ее в шкаф.
„Ну так что, ты согласна?“ — спросил он, приблизившись к ее лицу, и его глаза заблестели.
„Да. Ханс Лютер — мудрый человек“.
„Так ты выйдешь за меня замуж?“
Она опять протянула ему посуду. „Поставьте это на нижнюю полку, вон там“. Она указала на высокий шкаф возле камина.
„Ну так что, каков твой ответ?“ — спросил он, выполнив задание.
„Мой ответ — да!“
„Ах, Кати, это чудесно!“ — воскликнул он, с восторгом обнимая ее.
Лютер просидел на кухне, пока не зажгли свечи. Перед уходом он поцеловал ее и сказал: „Кати, мы должны пожениться как можно быстрее. Давай не будем откладывать. Помни, Ганнибал утратил Рим потому, что тянул и истратил слишком много времени. Я сразу же свяжусь с пастором Бугенхагеном“.
Таким образом, 13 июня 1525 года в присутствии нескольких человек Лютер и Кати дали друг другу обеты во время простой церемонии в Черном монастыре. Лукас Кранах и его жена заменили родителей Лютера. Несколько гостей были приглашены на специальный завтрак на следующее утро.
Теперь, когда она стала женой, Кати быстрым взглядом замечала все, что нужно сделать. Холостяк Лютер ничего не знал о ведении хозяйства. Он признался: „До того как я женился, я не застилал постель больше года, и она вся заскорузла от пота. Но я работал столько, что очень уставал и валился, ничего не замечая“.
18
Когда вышел этот трактат, лендлорды начали одерживать верх. Лютера обвиняли за жестокие слова. И все же большинство историков не считает, что они хоть как-то повлияли на ход событий.