Мартин Лютер
Ошеломленная новыми обязанностями, свалившимися на ее плечи, Кати в силу привычки вернулась в большой дом. Отдав распоряжения слугам о подготовке ужина, она села в кресло и перечитала все письмо. Затем, прочитав про себя Господню Молитву, она встала, освежила лицо и устремилась в кабинет пастора Бугенхагена.
Глава 17. Печаль
Кати непроизвольно сложила руки и тревожно наблюдала за различными выражениями, которые сменялись на лице пастора Бугенхагена, пока он читал письмо ее мужа. В конце концов, нервно откашлявшись, он положил письмо и сказал: „Фрау Лютер, у доктора снова приступ депрессии. Кто-то наполнил его уши сплетнями! Но не волнуйтесь, солнце снова засияет. Я сейчас же обращусь к Меланхтону. Вы можете быть уверены, что мы что-нибудь да предпримем. А пока мы должны продолжать молиться за нашего дорогого доктора“.
Через несколько часов Бугенхаген, Меланхтон, мэр Виттенберга и личный врач избирателя отправились к Лютеру. Когда их карета прогрохотала по мостовой, все решили, что Виттенбергу необходим Лютер. Меланхтон был решителен: „Если доктор уедет, я тоже покину этот город“.
Довольная тем, что такие выдающиеся люди отправились в дорогу, Кати все же часами простаивала на коленях, молясь за мужа, и даже выполняя обычную работу, она продолжала молиться про себя.
Пастор Бугенхаген и его друзья застали Лютера за работой в Мересбурге. Его депрессия почти прошла, и им не стоило особого труда убедить его вернуться в Виттенберг. И действительно, Кати встречала его на пороге дома 16 августа.
Зная, что работа всегда была лучшим лекарством от депрессии, она попыталась убедить его закончить комментарий по Книге Бытия. Со временем ей это удалось. Пока она наблюдала за ним во время работы, она обратила внимание на то, что здоровье его понемногу улучшалось. Через несколько недель они вернулись к обычному распорядку.
Вскоре открытые книги валялись на столе, на полу, на всех креслах — даже в спальне. Даже за столом царил смех, и все с нетерпением ждали, что ответит Лютер на вопросы.
Но несмотря на то, что все пошло своим чередом в доме Лютера и в университете, рабочие по-прежнему продолжали укреплять город. Они построили стены, укрепили пушки, сделали оружейные склады. Избиратель Иоанн, прозванный теперь Великодушным, был уверен, что Карл V обязательно нападет. „Это будет кровавая война“, — настаивал этот племянник Фридриха Мудрого.
10 ноября Лютер отпраздновал свой шестьдесят второй день рождения. Во вторник, семь дней спустя, его глаза заблестели, и он притянул Кати к себе: „Это великий день для меня“, — сказал он радостно.
„Почему?“
„Потому что сегодня я прочту последнюю лекцию по Бытию, и у меня уже готова рукопись для издания. Я начал лекции и комментарии в 1535 году. Это было 10 лет назад! В то время я предсказал, что не доживу и не успею закончить эту работу. Но я жив, и как ты видишь, продолжаю жить“. Он поцеловал ее и рассмеялся. Затем, взяв рукопись, он сказал: „А теперь я прочту тебе последний параграф“.
Пока он читал, его голос звучал немного хрипло:
Вот Книга Бытие. Господь усмотрит, чтобы другие после меня потрудились лучше. Я на большее не способен. Я слаб. Молите Бога за меня, чтобы Он даровал мне благословение в последний час.
„Ну, как тебе нравится такой конец?“ — спросил он, вытирая глаза.
„Господин доктор, да это здорово! — воскликнула она и звучно поцеловала его. — Разве удалось бы кому-нибудь написать лучше? Ты так напряженно трудился!“ Она обняла его и прижала к себе. Затем после долгого колебания она спросила: „Почему ты по-прежнему думаешь о последнем часе? Может быть, может быть, ты плохо себя чувствуешь?“
„Я чувствую себя прекрасно, — уверил он ее. — Но обрати внимание на последний стих в этой последней главе: „И умер Иосиф ста десяти лет, и набальзамировали его, и положили в ковчег в Египте“. Это утверждение напомнило мне о моей собственной жизни. Помни, что сказал автор Екклезиаста: „Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать“.
Кати почти забыла об этом разговоре о последнем часе, пока слушала его проповедь, но тут он сказал: „Я закончил комментарий по Бытию, а теперь я хочу попросить всех вас молиться за то, чтобы Бог даровал мне благословенный последний час“.
Несмотря на ее молитвы, казалось, доктор был уверен, что приближается его последний час. И хотя это ее пугало, она скрывала свои чувства.