Теперь, когда Кати думала об этом человеке, всегда стремившемся к простоте, она вспомнила чудо, приписанное ему. Один знатный лорд обратился к Бернару, чтобы исповедоваться ему перед смертью. Но, открыв рот, он не смог произнести ни звука. Удивленный этим Бернар запел гимн, пока он пел, к лорду вернулась речь. Через три дня после исповеди он умер. Это было первым чудом Бернара.
Пока Кати вспоминала все это, к ней пришло вдохновение. Может быть, Господь использует ее для того, чтобы она вела к свету других и показывала, что спасение достигается верой, а не наказанием, не добрыми делами и повторением? Восхищенная этой идеей, она случайно написала „Богемия“ на юго-восточной границе Саксонии вместо „Бавария“. Она опять испортила карту, пришлось все начинать сначала.
Когда святой Бернар решил удалиться от мира, он убедил 31 из своих последователей пойти вместе с ним. Размышляя об этом, Кати кинулась к окну. Внутреннее побуждение заставило ее открыть и снова закрыть его. Да, оно было довольно широким, и худенькая девушка могла пролезть в него! Однако до земли далеко. Но деревянный сарай прямо под окном делал прыжок возможным. Достаточно прыгнуть вправо, а затем с крыши на землю. Испытывая странное возбуждение, она запела свой любимый гимн святого Бернара:
Кати уже засыпала, когда в ее дверь тихонько кто-то поскребся. Мгновение спустя Аве фон Шенефельд прокралась к ее кровати. При свете свечи, которую она держала, Кати заметила пакет у нее в руках. Она была без покрывала, и ее темные волосы напоминали щетку.
„Я кое-что принесла тебе“, — сказала она мягко.
Почувствовав запах сельди, Кати прошептала: „Лучше положи это под кровать. Келья аббатисы за стенкой. Ее длинный нос по чуткости не уступает носу охотничьей собаки. Давай подождем, пока она захрапит“.
„А долго ждать?“
„Я не знаю. Но она уже легла. Скорее всего, недолго. Пока мы ждем, ты можешь посмотреть мою карту Римской империи“.
Кати разложила карту на кровати и придвинула поближе свечу.
„Это было нетрудно, ведь мне нужно было просто сделать копию. Однако в спешке я испортила первые две“.
„Пока ты рисовала эту карту, я составляла карту Саксонии. Моя карта очень важна“, — прошептала Аве.
„О чем ты?“
„Ты же знаешь, что Нимбсхен находится на самой границе Альбертинской Саксонии, которой правит герцог Георг. Он ненавидит всех, у кого есть новые идеи. Если бы он поймал человека, согласного помочь нам бежать, он бы повесил его!“
Глаза Кати округлились. „Бежать?“ — спросила она.
„Посмотри на карту, — сказала Аве, избегая прямого ответа. — Мы могли бы отправиться на восток в телеге. Стоит нам добраться до Торгау, и мы будем в безопасности, потому что этот город относится к Эрнестинской Саксонии, которой правит Фридрих Мудрый. Хотя он католик, он все же уважает Лютера и его последователей“.
„А что, если телегу остановят до Торгау?“ — У Кати пересохло в горле, и она стала облизывать губы.
„Это нетрудно“. — Аве провела своим маленьким пальчиком по маршруту побега, который она обвела кружками. — В любом случае мы недалеко от границы с владениями Фридриха. Если нас обнаружат, мы можем повернуть на север“.
„А что, если там нет дороги?“
„Мы должны доверять Господу!“
Звуки громкого храпа раздались в тишине: Хрр-р-р-мм. Аве стала разворачивать пакет.
„Подожди, — воскликнула Кати. — Она спит довольно чутко. Нам нужно подождать, пока она не засвистит“.
„Засвистит?“ — на лице Аве отразилось удивление.
„Да, засвистит. Когда она спит крепко, то слышно: Хрр-р-р-мм фиу-фиу! Вот это фиу-фиу означает, что мы в безопасности. А пока расскажи мне, почему Саксонию поделили между Георгом и Фридрихом“.
„Это довольно сложно, — сказала Аве, которая собиралась стать преподавателем истории. — Вкратце произошло следующее. Более полувека сыновья и внуки Фридриха Храброго совместно правили всей Саксонией. Но в 1485 году — через два года после рождения доктора Мартина Лютера — наследники Эрнст и Альберт решили поделить Саксонию так, чтобы каждый из них независимо правил своей территорией. Историки называют это разделение Лейпцигским разделением. После этого появилась Альбертинская и Эрнестинская Саксония.