Однако Аникодор сохранил некоторую независимость от короля Риррел. В церквях стихий хранились древние навыки управления воздухом и водой. На верфях строились новые куоты, в небо поднимались ниметоны. Жрецы Огня по-прежнему совершали свои странные и бесполезные обряды…
Когда Звезды ушли, когда растаяли в воздухе сверкающие мосты, люди во всем мире впали в отчаяние, почувствовав себя бесконечно одинокими и беспомощными. Но на Аникодоре, когда утихла паника, быстро вернулись к прежней жизни. Сенат взял управление страной в свои руки, жрецы продолжали свое служение, и аникодорцы по-прежнему могли путешествовать по воде и по воздуху. Лишь могущественных прежде магов Земли ожидала печальная новость — духи перестали повиноваться древним заклинаниям. Земля, тысячелетиями отдававшая свою плоть, из которой росли дома, готовилась пища, шилась одежда, оказалась совершенно истощена. И вот тогда выяснилось, что маги Огня все эти долгие века не просто так грели руки над своим священным костром. Они научились извлекать из огня нечто, названное ими идир — «оживление». Ходили слухи, что идир был в состоянии заменить всю прочую магию Аникодора. С помощью идира можно было, например, приводить в движение предметы, освещать дома, готовить пищу. Эстрил слышал, что в очень богатых домах Шингвы таинственное изобретение пользовалось успехом. Однако в Сенате маги Огня по-прежнему находились не в первых рядах, хотя в глазах простых людей приобрели романтически-загадочный ореол.
Как и все честолюбивые мужчины, Эстрил мечтал стать магом — для безродного сироты это была почти несбыточная мечта. Помогая Сенату, он мог рассчитывать на хорошую должность, а также сколотить хорошее состояние. Но даже самый незначительный маг из провинции обладал большей властью, чем владелец нескольких домов в столице.
Адепты каждой из стихий строго хранили свои секреты и обряды, не допуская к ним посторонних. Считалось, что магическое могущество — некая единая сила, поделенная на всех магов, и никому не хотелось уступать эту силу новичкам.
Тем не менее, сенатор Ярвиг довольно прямо намекнул Эстрилу, что, если молодой человек когда-нибудь проявит себя особым образом, Сенат будет хлопотать о его посвящении в маги, и не исключено, что это будет даже не Земля, а какая-то более могущественная стихия. С кем из магов сумеет договориться Ярвиг? Неужели с Грегом — пожилым магом Воздуха, когда-то бывшим лучшим водителем ниметона на всем Аникодоре? Вполне возможно: сенатор Грег всегда хорошо относился к Эстрилу. Неужели ему станет подвластен воздух! Вот тогда ему будет что предъявить Алиссе.
Мысли о жене заставили Эстрила поморщиться от боли. Ладонь, на которой лежал талисман, сжалась и разжалась. Острые углы оставили на коже несколько красных точек.
Его расчеты оказались правильными — через двое суток на горизонте замаячили островерхие крыши Шингвы. Путешествие прошло успешно. Только на одной из станций пришлось устроить скандал и даже стучать грамотой с печатью Сената по столу начальника станции, сразу не предоставившего свежих лошадей. Лошади тут же были выпряжены из кареты другого путешественника.
Итак, рано утром Эстрил ступил на древние плиты мостовой перед зданием Сената. Над башней с часами полоскался по ветру черный флаг с изображением айона — белоснежной птицы с красным хохолком, государственного символа Аникодора. Площадь была еще пустынна: солнце только-только позолотило башни и купола, вздымавшиеся над столицей. Но в переулке промаршировала целая тиенда — десятка — трогов, зябко кутавшихся в кожаные плащи. Весна здесь, на Севере, вблизи гор, чуть-чуть запаздывала; дул холодный ветер, а на газонах сквозь прошлогоднюю рыжеватую траву еще не пробились новые ростки. Велев вознице отправить его сундук в гостиницу «Гордость Шингвы», Эстрил поднялся по широким ступеням и распахнул тяжелые двери, окованные темным железом.
Первый раз Эстрил оказался в этом величественном и мрачноватом здании, когда ему исполнилось двенадцать лет. По рекомендации Стратола его взяли в особую школу при Сенате — здесь учились мальчики, способные к самым разным наукам. Конечно, их происхождение вряд ли позволяло надеяться на магический жезл, но Сенат, тем не менее, рассчитывал извлечь из них пользу. Решение о поступлении в школу каждого нового ученика принималось всем составом Сената.
Эстрил до сих пор помнил свои ощущения в тот день. Каким маленьким и незначительным он себе казался! Робкие шаги мальчика гулким эхом раздавались под сводами. Серый полированный камень под ногами пугал своим блеском и чистотой. У зала заседаний словно не было стен — таким огромным он казался. Одиннадцать суровых лиц обернулись к нему, когда он остановился посередине мозаичного круга. Голоса сенаторов, утверждавших его поступление в школу, могли принадлежать только великанам…