— Но в таком случае… Вы отдаете себе отчет, сенатор Ярвиг, к чему может привести ваша… ошибка?
Ярвиг глянул на него из-под насупленных бровей. Его взгляд утратил былую пронзительность. За последние несколько дней сенатор словно стал меньше ростом, похудел, его лицо осунулось.
— Что вы имеете в виду, сенатор Гэйтол? — хмуро спросил он.
— Я хочу, чтобы все присутствующие понимали, каковы могут быть возможные последствия поступка сенатора Ярвига, — строго сказал Гэйтол, обводя зал заседаний водянисто-голубыми глазами. — Нам еще предстоит решить, как предотвратить эти последствия. Сядьте, сенатор Юнил. Сенат благодарен вам за предоставленные сведения.
Юнил сел. Скрывая торжество, он громко вздохнул и еле слышно пробормотал:
— Чего можно было ожидать от мага Земли?
Гэйтол продолжал:
— Всем вам известно содержание древнего манускрипта, которое было истолковано благодаря Эстрилу, обвиняемому теперь в измене. Если удастся найти девушку, соответствующую приметам, указанным в документе, и доставить ее к развалинам храма Звезд в горах, в окрестностях Перонеды, если провести обряд, описанный в документе, то Звездная сила снова наполнит мир. Риррел возродится. Во имя благоденствия Аникодора и всего мира мы решили выполнить завещанное предками. Но все ли из вас помнят, что у документа есть и вторая часть? Если душа упомянутой девушки отлетит от тела на алтаре этого святилища, Звездная сила окончательно покинет мир. И вот оказалось, что строжайшая государственная тайна оказалась известна мятежникам. А мы до сих пор не знаем, кто они такие: союз ли это случайных лиц, преследующих свои выгоды, или все гораздо хуже: служители одной из священных стихий отступили от верности общему делу. И теперь мятежники знают, как искать девушку. Они найдут ее и принесут в жертву на алтаре. Когда она умрет, мы лишимся единственной возможности вернуть Звездную силу. Вот что нас ожидает.
Гэйтол снова обвел взглядом всех присутствующих. Сенаторы молчали. На лицах многих застыли возмущение и ужас. Но сенатор Ломег, маг Земли, явно выражал недоумение.
— Хотелось бы спросить, уважаемый председатель, — сказал он, — кому на всем белом свете может быть выгодно исчезновение Звезд? Я понимаю, мятежники могут стремиться прибрать власть над новой Риррел к своим руками. Но уничтожить…
— Конечно, это никому не может быть выгодно, — ответил сенатор Грег, маг Воздуха. Он зябко кутался в теплую накидку и то и дело сморкался в платок. — Если только этот кто-то не овладел некой силой, которой Звезды будут только мешать.
— Вы намекаете на идер? — возмутился маг Огня, сенатор Арозиол.
Маги загалдели, словно вороны, не поделившие добычу. Между церквями стихий давно шла негласная и незримая война. Каждая церковь считала свою стихию самой сильной, а остальных магов — пустыми болтунами. Один только Ярвиг сидел, нахохлившись, как больная птица.
— Замолчите! — Гэйтол постучал молоточком по столу. — Вспомним, зачем мы здесь собрались. Итак, теперь, когда вы знаете, к чему приведет неосмотрительность сенатора Ярвига, я прошу членов Сената голосовать и решить участь провинившегося. Достаньте перья.
Сенаторы, все еще ворча, потянулись к своим поясам и отвязали от них связку разноцветных птичьих перьев. В полной тишине они отрывали одно из перьев и клали его в центр стола. Ярвиг следил за их руками. Белое перо айона — знак невиновности — не положил никто. Двое положили зеленое перо попугая, голосуя за телесное наказание. Трое, в том числе и Гэйтол, выбрали синее перо райской птицы, считая необходимым заключить виновного в темницу на долгие годы. Но поверх этих цветных перьев легло пять тяжелых черных перьев перелетной птицы кру. Большинство голосовало за смерть. Шестое черное перо — со связки сенатора Юнила, нового члена Большого Сената, — уже не являлось решающим.
— Вы видите исход голосования, сенатор Ярвиг, — сказал Гэйтол, и в голосе его прозвучало сочувствие. — Из уважения к вашей должности я волею председателя готов не отдавать вас в руки палачей.
Маг Воды подошел к стене и повернул тяжелый железный ключ в едва заметной скважине. Он достал оттуда небольшую шкатулку из черного дерева и поставил ее перед Ярвигом. Тот не пошевелился, и Гэйтол сам открыл шкатулку — в ней лежала маленькая белая пилюля.
— Сенатор Ярвиг, — торжественно провозгласил председатель, — Сенат приговорил вас к смерти. Вам предоставляется право самому уйти из жизни. Сейчас мы покинем зал, чтобы оставить вас наедине с вашей совестью. Если через четверть часа вы будете еще живы, я позову палача.