Если заговорщицы и продолжали свое дело, они вели себя очень осторожно. Атта никого не могла заподозрить. А Шайса… Она слишком, вызывающе необычна, чтобы возглавлять тайный заговор. Это было бы чересчур просто.
Она видела, что Ниита и ее старшая подруга Хэйсоа не отходят от Шайсы ни на шаг. Конечно, это было неслыханно: вернуться в храм после целого года скитаний по миру. Девчонка, наверное, повидала такого, что справиться с ней будет нелегко. Но Сияющая не принимала поспешных решений. Шайса раздражала ее и одновременно вызывала жгучее любопытство. Она даже надеялась свести с ней дружбу, но после смерти Нииты это стало невозможным. И тогда женщина просто стала незаметно наблюдать.
События начали развиваться с того момента, как в храм попал этот пленник. И опять же, немыслимым было притаскивать в храм мужчину, но Атта никогда не боялась нарушать условности. Рыжеволосого звали Эстрил — больше, правда, он ничего не рассказал о себе.
У пленника отобрали ценнейшую карту мира и бумаги, написанные на непонятном языке. Девушка, изображенная на одном из свитков, была похожа на Шайсу. Это насторожило Атту, но в то время ей не хотелось думать о делах.
Увидев рыжеволосого, Атта всю ночь грызла подушку, чтобы никто не услышал ее слез. Она ненавидела Келлион, которая отняла у нее право на простую человеческую жизнь, на обычную женскую судьбу. Ей скоро тридцать, а она еще не знала мужчины. И пусть прочие дуры верят, что это грех, — так в юности с отвращением рассказывают им наставницы. Познать мужские ласки прямо в храме — и пусть Келлион лопнет от гнева там, на небесах! Мнения пленника Сияющая спрашивать не собиралась.
Какая ярость ее обуяла, когда она увидела Шайсу, несущую пленнику еду! А девчонка еще посмела защищать рыжего мерзавца от нее, будто имела на Эстрила права. Атту колотил гнев, смешанный со стыдом. Она слишком долго была терпеливой! В ту же ночь она попыталась выяснить, где находится Шайса, но это ей не удалось. Сияющая сомневалась, что Хэйсоа на прямой вопрос ответит правду, а потому предпочла действовать тайком. И когда она получила записи из комнаты Хэйсоа, все стало на свои места.
Итак, Шайса — королева Риррел. Точнее, это произойдет после обряда на алтаре Колон, где-то в горах материка Аникодора, на котором никогда еще не бывали сестры Келлион. Королева Риррел… Слова эти звучали так сладко, так заманчиво… Внезапно Атта поняла, ради чего ей пришлось пережить такие душевные муки. Теперь у нее появилась новая цель, а целей своих она добиваться умела. Но управительница не знала, что в это время все ее планы уже находятся под угрозой срыва…
Меня разбудила резкая, невыносимая боль в спине. Очевидно, этому виной неудобная поза во сне?.. Левая лопатка горела, как будто я прислонилась к открытому огню. Сдерживая стон, я села, огляделась… Где я нахожусь?
Солнечные лучи сквозили через плетеные стены маленькой островерхой хижины, освещая деревянный столб посередине. Столб был покрыт мелким рисунком, а может, письменами, сделанными какой-то бурой жидкостью. Неужели кровь? На шесте висели амулеты из клыков животных и страшная разрисованная маска тигра, обтянутая по краям шкурой настоящего зверя.
Под соломенной подстилкой неприятно хлюпала вода, не высохшая после долгого ливня. Одежды мне не оставили никакой. Все тело было покрыто ссадинами, а теперь на нем отпечатались еще стебли соломы, на которой я лежала.
Встав, я снова почувствовала резкую боль. Рука невольно потянулась к больному месту, и пальцы испачкались в какой-то густой, липкой мази, пахнущей болотом. Ах да, меня ранило дикарской стрелой… А потом дикари лечили меня своими снадобьями — я смутно помнила, как в удушающем дыму курений вокруг меня скакал смуглый туземец в набедренной повязке из тигровой шкуры, бормоча какие-то заклинания. Сколько же времени я провела без сознания? И где мои спутники?
Я открыла наружу плетеную дверь, и тут же двое туземцев в масках тигра и леопарда преградили мне путь. Тело одного было искусно расписано тигровыми полосами, а другого — черными пятнами. Я уже знала, что это не оборотни, а люди, но все равно испугалась, метнувшись обратно. Мне удалось рассмотреть лишь то, что хижина стоит посреди леса, вглубь которого прямо от порога ведет выложенная крупными камнями тропа.