— Вашей милости будут служить самые знатные дамы королевства, — говорила она, — и у вас будет собственный совет и свои служители на разных должностях.
— Я не знаю, с чего мне нужно будет начать!
— Не стоит беспокоиться. Вас прекрасно обучили нормам придворного этикета, и там найдется немало людей, которые вам все подскажут.
— Включая вас, я надеюсь! — с горячностью произнесла Анна.
— Разумеется. Его величество дал мне место камеристки при вашей милости, прежде чем я покинула Англию.
— Это меня очень радует. — Анна улыбнулась. — Вы будете главной из моих камеристок.
— Вы оказываете мне большую честь, мадам, даже не зная какую, ведь за места при вашем дворе идет острая борьба, на каждый пост есть по меньшей мере дюжина претендентов, некоторые люди готовы пойти на подкуп. Разумеется, многие должности достанутся тем, кто служил прежним двум королевам и обладает опытом в исполнении своих обязанностей.
— Надеюсь, мне позволят оставить при себе некоторых из моих немецких слуг, — сказала Анна.
— Это дело короля, — ответила ей Сюзанна.
Хорошо бы это не оказалось пустой отговоркой.
Анна сидела за столом в покоях матери. Нужно было вышивать сорочки, которые поедут с ней в Англию, но она отлынивала от работы, завороженно наблюдая за тем, как Сюзанна рисует изящные миниатюры на темы библейских сцен.
— Это для часослова, — объяснила художница.
— Не представляю, как вам удается рисовать мелкие детали на таком маленьком пространстве! — восхитилась Анна.
Они подружились, хотя были знакомы всего несколько дней, и сейчас, когда за окном стемнело и горничные ушли, подбросив в очаг дров, Анна осмелилась задать вопрос, который долгое время не решалась произнести вслух и никогда не задала бы ни одному послу.
— Сюзанна, а король… какой он?
— Ваша милость имеет в виду его характер?
— Да. Прошу вас, скажите мне правду.
Художница отложила кисть:
— Я всегда находила его очаровательным. Конечно, не стоит забывать, что он король, но у него прекрасные манеры, он всегда дружелюбен и обходителен с дамами. Ему присуще качество, которое в Англии называют чувством локтя: его величество умеет одновременно быть накоротке с людьми и оставаться королем, если вы понимаете, о чем я. Ко мне он всегда был добр и щедр.
— Ко мне король тоже проявил доброту и щедрость. И все же я слышала, что он бывает грубым и безжалостным.
— Так говорят, — отозвалась Сюзанна, — но мне не довелось увидеть его с этой стороны.
— Но как же королева Анна? Он приказал отрубить ей голову. Своей жене!
Сюзанна покачала головой:
— Она была шлюхой. Платила музыканту за его услуги. Она даже спала со своим братом. И убила бы короля, если бы ее не остановил лорд Кромвель. Это он раскрыл ее козни.
— Правда? — с сомнением спросила Анна. — Большинство людей, с которыми я разговаривала здесь, считают, что лорд Кромвель просто использовал возможность избавиться от нее, потому что она не смогла родить королю сына.
— О мадам, все было совсем не так, — поспешила заверить ее Сюзанна. — Король простил ей то, что она не выносила последнего ребенка, и надеялся, что скоро она снова будет enceinte. Но потом открылись ее преступления… — Художница помолчала. — Мадам, имя этой женщины не произносят при дворе. Вы поступите правильно, если будете избегать упоминаний о ней при его величестве. Ее измена глубоко ранила короля как мужчину и как суверена.
— Можете быть уверены, я не заикнусь о ней, — пообещала Анна.
— Она заслужила смерть, — сказала Сюзанна с ноткой горячности в голосе. — Это из-за нее король так сурово обращался с королевой Екатериной. Королева Джейн говорила, что его милость по натуре хороший человек, но его сбила с пути Анна.
— Кому и знать, как не ей, — заметила Анна, чувствуя, что на сердце у нее потеплело. — Скажите, он сильно любил королеву Джейн?
— Да, он был предан ей и глубоко скорбел по ее кончине. Много недель не выходил из уединения.
Это тоже, как ни печально само по себе, внушало надежду. Значит, король мог быть хорошим, любящим мужем. Неудивительно, что он надеялся обрести счастье в новом браке.
— А какой была королева Джейн? — осторожно спросила Анна.
— Мягкой и довольно робкой, хотя и старалась преодолеть это. Всячески подчеркивала свой королевский статус, но была доброй и щедрой госпожой. Это трагедия, что она умерла, не увидев, как растет ее сын.