— А Жак очень красив. Я не могла бы выбрать лучшего адвоката.
— Мы должна быть признательны, что он убедил королеву в том, что вы невиновны в скандале со Шрусбери.
Мария засмеялась.
— Это все казалось очень нелепым, не так ли? И все-таки многие были готовы поверить в это. Но теперь благодаря хорошей работе моего француза Жака графиню и ее сыновей заставили поклясться, что меня оклеветали.
Сетон кивнула, но она была настроена менее благодушно, чем королева. Она считала, что устроенный когда-то скандал запомнится навсегда.
— Кажется, — сказала Мария, — мы подъезжаем к дому. Что это?
Сетон посмотрела вперед на дом с двускатной крышей. — Это Бабингтон Холл, ваше величество. Надеюсь, мы переночуем здесь.
— Бабингтон… название кажется знакомым.
— Вполне вероятно. Ваше величество, вспомните Энтони.
— Энтони Бабингтон… ну, да. Это тот честный и красивый молодой человек, который приходил ко мне в Шеффилде и был готов служить мне.
— Католик-дворянин, — прошептала Сетон, — и вы правы, ваше величество, он действительно красив.
— Очаровательная личность, — ответила королева, и кортеж подъехал к Бабингтон Холлу.
Сэр Ральф Садлер не позволял Марии забывать, что она — узница. Он немедленно выставил охрану вокруг дома и, созвав видных жителей городка, сказал им, что королева Елизавета не обрадуется, если они допустят, чтобы ее узница сбежала, находясь в их округе. Поэтому горожане выставили собственные посты на близлежащих улицах и вокруг дома.
Экономка, старая вдова по имени Бомон, вышла вперед поприветствовать королеву от имени своего господина и госпожи. Мария любезно обняла ее и поцеловала в две морщинистые щеки, чем очаровала старую даму.
— Мой господин будет в восторге, ваше величество, что вы оказали честь его дому, — произнесла она.
— Вы должны передать вашему господину, что я хорошо помню его и часто о нем думаю, — сказала Мария.
Сэр Ральф, подозрительно наблюдавший за ними, потребовал, чтобы королеву отвели в ее апартаменты; вдова кивнула, сказав, что покажет дорогу.
Нелегко было общаться с посторонними, пока сэр Ральф находился поблизости; но миссис Бомон умудрилась поговорить с Марией. Она сказала ей, что если есть какие-либо письма, которые королева желала бы переправить своим друзьям, то она может спокойно оставить их ей. Ее господин является верным слугой королевы, и он плохо подумал бы о своей экономке, если бы она не услужила ей во всем возможном, пока она находится под их крышей. Он сейчас за границей и очень огорчится, что отсутствовал во время визита королевы Скотов. Но миссис Бомон знает, что он живет одной мыслью: служить королеве.
В ту ночь в Бабингтон Холле, пока шум охранников под окном мешал ей спать, Мария думала о красивом молодом Энтони Бабингтоне; и она снова почувствовала себя молодой, так как к ней вернулась надежда.
Татбери стал еще более неприятным, чем он запомнился Марии. Грабители побывали там после ее последнего пребывания в замке и украли почти всю мебель и постельные принадлежности.
Стоял ужасный холод.
Мария прошла в свои старые апартаменты и сразу же увидела, что исчезли многие портьеры, которыми ее служанки когда-то закрыли эти стены.
Вошла Сетон со скорбным видом.
— Здесь почти нет одеял и всего девять пар простынь. Я сама их сосчитала.
— А сколько нас?
— Сорок восемь. Украдены даже перья из многих подголовных валиков. Боюсь, что придется жить в самых неуютных условиях, пока нам что-нибудь не пришлют.
У сэра Ральфа был встревоженный вид. Он до глубины души устал от возложенной на него задачи и жаждал передать охрану королевы кому-нибудь другому. Он быстро осознал, что это была опасная и неблагодарная миссия.
— Мне следует тотчас написать лорду Берли, — сказала Мария Садлеру. — Если мы обязаны оставаться здесь, то он или королева должны прислать нам хоть что-нибудь из вещей.
Садлер согласился с ней. С каждым днем он пересматривал свое мнение о Марии. До этого он считал ее просто капризной по своей натуре; теперь он осознал, что она стала такой после долгих лет страданий.
В течение следующих недель его отношение к ней еще больше изменилось. Она была католичкой — факт, который он, ярый протестант, считал возмутительным, ибо она представляла опасность для его королевы. В то же время ему приходилось восхищаться покорностью, с которой она выносила все трудности, и ее постоянной заботой о тех, кто служил ей.
Вскоре после их приезда Мария заболела. Что касается Сетон, то она почти не могла двигаться. Обе женщины стойко переносили свою немощь; но когда одна из самых старых служанок Марии, Рене Раллай, француженка, приехавшая к ней, когда она покинула Францию, заболела и умерла, горе Марии переполнилось через край и она потребовала от Садлера ответа, как долго королева Англии намеревается держать ее в таких условиях.