— А что было дальше?
— Дальше, — перехватил инициативу наместник, — первым делом вызвали фею — она давняя подруга покойной королевы. Фея хорошая, но слабовата против чужачки оказалась. Три дня билась. Затем собрала всех жителей столицы, с деревень позвала, даже из дальних поселений и объявила, что снять проклятие невозможно. Но есть один непростой способ. Мол, если все согласятся проклятие разделить с королем, тогда он днем сможет становиться человеком, ну а ночью… сами понимаете. И портал она построила. Ну, который девиц, то есть королев, выкидывает.
— Портал, значит, — я нетерпеливо пристукнула ножкой об пол. Кажется, я знаю, куда мне дальше, — и что должна сделать королева, чтобы снять проклятие?
— Влюбиться, — Костяшка покраснел и отвел взгляд.
Орригинально, но что-то в этом роде я и предполагала.
— Так король же несовершеннолетний?
— Кто? Король?
— Костяшка, не зли меня. Лет ему сколько?
— Двадцать пять будет, — проговорил наместник, бледнея. Видать хорошо мою сковородку запомнил.
— А почему тогда ты правишь? — не поняла я.
— Так у нас в тридцать на трон сажают, — пояснил маг, — а до этого, если так вышло, наместник помогает в правлении, а короля малой короной коронуют.
Уф, разобрались. Хм, а мне-то сколько лет? Двадцать или двадцать один?
— Память королевам фея стирает?
Покраснели оба. Заговорщики, ёшкин кот. Следующим пунктом отправлюсь камеры изучать. Чую, они мне скоро понадобятся.
И не зря я сразу фею невзлюбила. Понятно теперь, зачем эта пакость крылатая девиц память лишает. У-у-у, тварь! Может, у меня с той стороны портала остались муж, жених, любимый, в конце концов. А здесь жизнь с чистого листа и открытая дорога к сердцу короля.
Глава 3
Сначала казнь! Потом приговор!
Я упрямо поджала губы. Мысленно, конечно, так как никаких губ на лице не наблюдалось. Не хочу быть тупой скотиной, которую гонят хворостиной в нужную сторону. Я ведь и взбрыкнуть могу.
— Тяжело пришлось? — спросила, добавив сочувствия в голосе.
— Еще как, — кивнул маг, — рождаемость раза в три уменьшилась. Ох!
Наместник чувствительно ткнул мага кулаком в бок.
— Прошу прощения, ваше величество, но подобные вещи вас навряд ли интересуют.
А вот здесь ты ошибаешься, Костяшка. Меня многое интересует, в том числе и путь домой. Чувствую, мне и в моем мире неплохо жилось, так стоит ли зависать здесь?
— Раскатаю, — решила напомнить, что я все-таки королева, — не стоит за меня решать, Костяшка, ясно?
— Ясно.
— Раз ясно, тогда слушай следующее распоряжение. Портал во дворце?
— В подвале.
— Тогда чего ждем?
— Ваше величество, — к нытью Костяшки я начинала постепенно привыкать, но все равно в такие моменты мне страстно хотелось его придушить.
— Сама найду, — развернулась и постучала костьми по коридору.
— Э-э, ваше величество, нам вообще-то в другую сторону.
Тьфу, с ума можно сойти с этими подданными. Распустились, одним словом. Никакого порядка. С королевой спорят, приказы не выполняют. Не королевство, а сплошная анархия. Кстати, о королеве.
— Костяшка, колись, а предыдущих двенадцать вы где закопали?
Наместник не ожидал от меня такого подвоха, а потому пропустил ступеньку и с трудом удержал равновесие на лестнице.
— Ваше величество! — с укором произнес, поворачивая ко мне свое круглое лицо.
— Кстати, а ночью ты выглядишь стройнее, — не к месту заметила я.
— Десять королев вернулись домой, — начал объяснять маг, — не все такие храбрые, как вы, ваше величество.
Это комплимент? Я польщена.
— У нас четыре случая самоубийств, два удачных. Их похоронили в королевской усыпальнице. Еще трое сошли с ума, и мы отправили их обратно. Две постоянно закатывали истерики, и потому их тоже пришлось вернуть.
— А еще три? — я хорошо умела считать.
— Ошиблись с выбором, — сухо пояснил наместник.
Ор-ригинальненько. Чувствую себя слишком умной дурой. Ну вот, что мне стоило закатить парочку истерик, изобразить припадок или сумасшествие? Давно бы уже дома была. Может, еще не поздно? Увы. После моей вылазки в город такое уже не прокатит.
Зато теперь понятно, зачем нужно было снотворное. Не каждая хрупкая девичья психика выдержит дневное превращение. Ох, и намудрила с этим фея. Я еще пойму растягивание покрывала проклятия на всю страну, предсказание, что только чужачка может полюбить короля, но зачем королеву днем делать скелетом? Побочный эффект прохода через портал? Не похоже. Эта крылатая гнилость работает тщательно: память закрыла, язык в сознание внедрила и даже авантюру с королевами придумала. Кстати, действительно королевами. Пока я там в отрубе валялась, надо мной обряд коронации провели. Так что все честь по чести. Я теперь ровня королю, а значит, никакого мезальянса.
Портал меня не впечатлил — две колонны розового мрамора, между ними панно, выложенное из драгоценных камней — единственная стоящая вещь в темном и сыром зале. Подобранные друг к другу изумруды, топазы, рубины, даже бриллианты заметила, образовывали сложную многоцветную плиту, которая и служила основой портала.
Я прошлась пару раз между колонн, постояла, пощупала каждый камень — ничего.
— Он сам включается, — сжалился надо мною маг, — на поиск и возвращение.
Намек, что мне и думать не стоит, бежать домой?
— Ваше величество, — вспомнил о своей работе наместник, — а может, бал организуем или увеселительную прогулку.
— Бал? — я задумалась, затем решительно помотала черепом. — Бал не дозволяется. Нечего время на всякую ерунду тратить. Сейчас камеры посмотрим, а затем к королю в гости наведаемся.
Темнота подвала не смогла скрыть бледность, проступившую на лице Костяшки. Последовательность моих планов его явно впечатлила.
— З-зачем, камеры? — нерешительно спросил и замер, словно кролик, готовый дать стрекача. Н-да, как пить дать, в руке сковородки не хватает. Осмелел Костяшка, уже и вопросы задает.
— Проверка, наместник, обычная королевская проверка. Или ты не знаешь, что любое государство опирается на свод законов и правил? Ну а кто эти правила не выполняет, для тех и существуют — виселица, — Костяшка отступил назад, — палач, — еще один шажок отступления, — гильотина, четвертование, сажание на кол, — все, дальше стена и отступать от надвигающейся меня некуда, — а так же штрафы и камеры для легких случаев.
— К-каких легких? — наместник выдохнул, сдуваясь, словно шарик.
— Бунт против королевы к таким не относится, — я нежно поправила белый бант на шее Костяшки, затем решила перевязать его по-своему, — ты пойми, наместник, жизнь коротка. Стоит ли её заканчивать так глупо?
— Не-не, не стоит, — замотал головой Костяшка, отчего второй подбородок затрясся испуганным студнем.
— Вот и умница, — я ласково погладила его по щеке и, наклонившись к самому уху, прошептала: — Не мешай мне развлекаться, Костяшка. Вашему захудалому королевству не повредит хорошенько встряхнуться. Закостенели вы в своем проклятье. А я со своей стороны обещаю, твой король у меня с рук есть будет. Только оставь меня с ним наедине на один вечерок и можешь снова спать по ночам по-человечески. А меня забудешь, как страшный, но короткий кошмар.
— Не-не могу, — гордо выпрямился Костяшка. Плечи расправлены, в глазах нешуточный огонь. Всё ясно — грудью на защиту королевства.
— Что на этот раз? — спросила устало. — Опять фея?
— Не фея, а условия снятия проклятия, — подал голос маг.
Обернулась — Лектариус подпирал одну из колонн и явно наслаждался разыгрываемым представлением.
— Хотя я почему-то уверен, — он ехидно улыбнулся, — вы эти правила сможете обойти.
— И что её фейность выдумала на этот раз?
— Любовь! — со значением произнес Костяшка.
Я пренебрежительно фыркнула. Слово одно, но каждый понимает его по-своему. Любовь может быть легкой и ветреной, а может тяжелой и заразной, один день сбивать с ног, другой — звучать бодрой мелодией в сердце. Она может быть милой и трогательной, пушистой и колючей, зависимой и гордой, страстной и пренебрежительной. Она не может быть только одной — равнодушной.