Однако Рипа все еще одолевали сомнения.
— А на какой срок открытый лист? — спросил он.
— Как обычно — год и один день. Надо полагать, изыскатели не так уверены в возможности что–нибудь там обнаружить, как наши пассажиры.
— А вы сами как думаете, сэр? — спросил Дэйн. — Найдем мы там что–нибудь?
— Я никогда не загадываю наперед, когда речь идет о новой планете, невозмутимо ответствовал Ван Райк. — В нашем деле полным–полно ловушек. И если человек возвращается домой с целой шкурой, звездолет у него в порядке, а в кармане — кое–какая прибыль, значит, боги глубокого космоса были добры к нему. О большем и мечтать не стоит.
Во время перелета сотрудники Рича держались обособленно, питались они собственными продуктами, из тесного своего помещения почти не выходили, да и к себе никого не приглашали. Мура сообщил, что они только и делают, что либо спят, либо играют в какую–то сложную азартную игру, которой их обучил ригелианин.
Доктор Рич столовался вместе с командой «Королевы» и появлялся в кают–компании, когда народу там было немного, причем эти немногие всегда оказывались работниками инженерной секции, и непонятно было, случайно так получалось, или доктор намеренно выбрал себе в сотрапезники инженеров. Под предлогом необходимости изучить будущую арену своих действий он попросил в свое распоряжение микрофильм о Лимбо. Пользоваться микрофильмом ему разрешили, однако всякий раз, когда он располагался с проектором, рядом оказывался суперкарго, а суперкарго, по глубокому убеждению Дэйна, видел и замечал все, каким бы рассеянным он ни казался.
Как и было рассчитано, «Королева» вышла в обычное пространство неподалеку от Лимбо. Орбита Лимбо имела размер орбиты Марса, а две другие планеты этой системы располагались так далеко от солнца, что представляли собой ледяные, совершенно безжизненные миры. Когда «Королева» вышла на посадочную орбиту, проходящую через атмосферу, где корабль должен был погасить скорость до скорости посадки. Инженер–связист включил все обзорные экраны. И те, кто не стоял на вахте, смотрели на смутные очертания нового мира.
Сначала были видны только уродливые серо–коричневые шрамы ожогов на лике планеты, но корабль, опускаясь под углом, пробивал все новые слои атмосферы, и вот на экранах появились зеленые полосы растительности, маленькие моря — или, быть может, большие озера — доказательства того, что планета–пепелище не совсем мертва.
День сменился ночью, затем снова наступил день. Если бы Лимбо была обычной отсталой планетой, они в соответствии с инструкцией избрали бы для посадки какую–нибудь пустынную местность, произвели бы тайную разведку на флиттерах и только после этого вступили бы в открытый контакт с обитателями планеты. Но на Лимбо, по–видимому, не было разумной жизни, так что для посадки можно было выбирать любое удобное место.
Через гиперпространство корабль провел Вилкокс, посадку же на поверхность планеты должен был осуществить сам капитан Джелико. И теперь он маневрировал, отыскивая посадочную площадку с таким расчетом, чтобы опустить корабль на самом краю выжженной пустыни в непосредственной близости от покрытой зеленью полосы.
Это была хитрая посадка, не из тех, на какие способен любой новичок на чистый ракетодром по лучу лазера. Но «Королеве» было не впервой совершать сложные посадки, и Джелико осторожно опускал ее, управляя огненными струями, пока она не встала на грунт с хрустом и скрежетом, не столь у громкими, как можно было ожидать.
— На грунте! — прозвучал в репродукторах сиплый голос капитана.
И сейчас же Штоц откликнулся:
— Двигатели в норме!
— Распорядок прибытия стандартный! — объявил капитан. Голос его обретал обычную силу.
Дэйн отстегнул ремни и отправился за приказаниями к Ван Райку. Однако в дверях служебной каюты суперкарго уже стоял доктор Рич.
— Когда можно будет выгрузить оборудование? — нетерпеливо спросил он.
Ван Райк еще только отстегивал предохранительные ремни. Он с удивлением воззрился на археолога.
— Вы собираетесь разгружаться?
— Разумеется. Как только вы раздраите люки…
Суперкарго водрузил на голову форменную фуражку.
— Не так быстро, доктор, — сказал он. — Мы — на новой планете.
— Но здесь же нет туземцев. И изыскатели не обнаружили здесь ничего опасного…
Нетерпение доктора быстро превращалось в откровенное раздражение.