— Скажи, а ты хоть что-то знаешь об этом мире?
— Нет, — честно призналась я. — Не хотела разочаровываться в очередном мире и потому обследовала только местность выбранного городка. Не включая его жителей.
— Всеединый, Рина! Как можно было быть настолько безалаберной? Разве ты не подумала, что этот мир может быть намного опасней всех предыдущих?
Интересно, я всегда буду ощущать себя рядом с ним, как несмышленый ученик рядом с покровителем?
— Подумала, но я не хотела этого знать.
— Тебе жить надоело? — Губы поджал, в синих глазах корка льда.
— Я не боюсь смерти.
— На Аарона тебе тоже наплевать?
Я и без него понимала, что моя оплошность теперь может стоить Аарону жизни. Если бы я удосужилась ознакомиться с этим миром, то знала бы примерно, что меня ждет на приеме у Императора. И вела бы себя соответственно. А так не знала и вела себя, как умела.
Я медленно поднялась.
— Ты не имеешь права меня судить, — в горле застрял ком.
Чувство вины давило ощутимо, но самое больное было то, что Костя, по сути давший клятву — любить и поддерживать, во время обручения, оказывал воздействие, тем самым глубже вгоняя меня в неприятное чувство беспокойства, тревоги, волнения, вины.
— Не имею, — тихо согласился беловолосый дракон, сбрасывая вещи на травку и скользя по мне взглядом. — Но ты должна знать, что это не другие, знакомые тебе, миры. Я более чем уверен, что в тех мирах ты была богиней, а в этом мире ты приравниваешься к обычной горожанке.
Тема свернула в другое русло и стало немного легче говорить. Да и мужчина больше не излучал холод, преимущественно не оказывая давления.
— Неужели?
— Хорошо, — неожиданно дыхание коснулось щеки. — Если учесть твой магический уровень и знание артефактора, то потянешь на мага среднего уровня.
Пф. Ты ещё не знаешь, какими знаниями я обладаю, помимо артефакторики.
— А Аарон?
— Аарон относится к высшим магам, точно так же, как и Император, — глаза растаяли, превратившись в плещущееся магические источники.
Неужели Ричард настолько силен?
— То есть они равны по силе?
— Возможно, даже Рич сильнее, — горячее дыхание скользнуло по ключице, а ладонь легла на поясницу, слегка подталкивая в нужном направлении.
Сосредоточившись на остроте мужских прикосновений, даривших приятную ласку, я не сразу ощутила чужое приближение. А когда взглянула через плечо, хмурый мужчина застыл неподалеку, сжав побелевшие губы в тонкую линию.
Горящий взгляд медленно совершал скольжение по моей фигуре, особое внимание уделив демонстративно оставшийся лежать на предплечье чужой ладони. После чего поднялся выше, ловя взгляд пронзительных синих глаз. И когда два взгляда скрестились, я поняла, что сейчас случиться ещё одна потасовка.
С которой я была не согласна. Вот только не случилось драки. Аарон лишь оттолкнул подошедшую слишком близко меня. И быстро скрылся в домике.
Натянув брошенные невозмутимым Константином шмотки, я поспешила в дом. Нужно было прояснить ситуацию. К тому же, нехорошо получилось: пока он отдувался за нас всех, мы тут обжимались и преспокойненько проводили время. И совсем неважно, что время спокойным не было. И ещё одно — я безумно скучала и волновалась.
— Скажи, есть хоть небольшая надежда, что ты привыкнешь ко мне? И начнешь так же легко, как Кристиана, подпускать к себе? — раздалось тихое, стоило переступить порог. — Пусть не сразу, — запнувшись, добавил голос. Кровать скрипнула, просев подо мной. — Мне так хочется в это верить, — в глубоком, всегда спокойном голосе сквозила горечь обиды и непонимания.
— С чего ты взял, что я не смогу к тебе привыкнуть? Аарон, я уже привыкла, — под моей ладонью Огненный замер, кровать повторно скрипнула, а я вздрогнула от резкого поворота в свою сторону.
В полумраке комнаты на секунду блеснули яркой зеленью глаза, радужка которых постепенно стала разгораться, принимая цвет лавы и светясь.
Глава 18
Под моей ладонью Огненный замер, кровать повторно скрипнула, а я вздрогнула от резкого поворота в свою сторону. В полумраке комнаты на секунду блеснули яркой зеленью глаза, радужка которых постепенно стала разгораться, принимая цвет лавы и светясь. Чуть шершавая, горячая ладонь поймала мою руку, не дав отдернуть от неожиданности.
— Ри, это так? — от мужчины шел жар и фонило знакомой эмоцией.
— Да, это так.
— Тогда почему ты не позволяешь прикоснуться к себе?
Мне было нечего ему ответить. Я хотела его, я переживала за него, я питала к нему целую гамму чувств, но врождённая замкнутость, обособленность, индивидуальность и независимость не позволяла мне переступить через некую черту.