— А Кристиан? Почему Ему ты сдалась без борьбы?
— Потому что я безумно боюсь испытать на себе его жестокость. Я чувствую на уровне инстинктов, что попробуй ему воспротивиться, как на смену мягкого мужчины придёт жесткий деспот. К тому же я полностью осознавала тягу к нему и решила не трепать обоим нервы своим сопротивлением.
— То, что ты ощущаешь, это не жестокость, а категоричность и требовательность к его интересам. А на данный момент, ты единственный для него интерес. А я? Как ты воспринимаешь меня? — я помедлила.
— Со мной можно спорить, упрямиться, язвить, бодаться, ругаться, без дальнейшей обиды, мести и негативных последствий с моей стороны, но при этом я буду отвечать тем же. А тебя я воспринимаю как равного.
— То есть, если я правильно понял, ты во мне видишь своё отражение и потому не боишься едко высказываться в мой адрес? И думаешь, что хоть сколько меня изводи и мурыж — я не оскорблюсь и не стану мстить?
— Да, все верно.
— Вот ты паразитка. Я-то не понимал, почему ты не даешься мне, а как оказалось — ты просто играла со мной, зная, что никаких последствий не последует и в любом случае вреда тебе я не причиню.
Я закивала и лукаво сощурилась, ожидая дальнейшей реакции Аарона. Мужчина сопел, раздувая гневно щеки, полыхал радужкой глаз, но молчал и даже наставительный подзатыльник отвесить не пытался. А я вдруг почувствовала, что счастлива. Абсолютно и необратимо.
Теперь он знает, как все это время я воспринимала его. Теперь знает, что с самого знакомства я не считала его врагом, а принимала его за «своего» и потому бессовестно играла с ним, не боясь получить поистине жестокое наказание и «нож в спину». Теперь знает, что он намного ближе ко мне, чем думает. Теперь осознает, что очень дорог. Мне.
К прикосновениям Кристиана я отношусь настороженно, напряженно, но позволяю этим прикосновениям быть, а касания Аарона мне более чем приятны, желанны и не вызывают протеста. И если говорить о Бьерне, то к его близости я отношусь расслабленно, как к должному и даже покровительственно, словно ощущаю себя великим божеством, которое позволяет жалкому человеку на секунду прикоснуться к своему сияющему свету.
Все эти мысли заставили растянуть губы в улыбке. Внезапно накатило игривое настроение, и я решила-таки перешагнуть невидимую черту, больше не боясь проявить лояльность, перемешанную с симпатией и завязанную на более глубоких чувствах, в некоторой степени мне не до конца понятных.
Я заливисто хохоча, повалила первого супруга обратно на кровать, целуя в обиженные, упрямо убегающие и почему-то соленые губы.
— Ты мне ещё сопротивляться будешь?
Аарон замер, обдумывая мои слова, а я воспользовалась моментом и уже стягивала с него брюки. Даже успела, дурачась, жадно облапать, все что скрывалось под тонкой тканью нижнего белья, когда мужчина дернулся и застонал. Этот похотливый звук я приняла за согласие, возможно, поощрение с его стороны и позволила окончательно капитулировать собственному сознанию, решив, что шутки кончились.
Тут уже было не до сопротивления и потому ни его губы, ни мои не пытались ускользнуть от прикосновения.
Неожиданно Аарон отвернул меня от себя и сел, прижав спиной к безумно раскалившейся груди и умостив меж своих колен. И только тогда я заметила присутствие Константина, сидящего рядом на кровати.
Он внимательно смотрел, не мигая и в глазах его клубилась мгла. Как тогда, когда дракон злился и у него вырос хвост. Только сейчас концентрацию темной магии вызвал не гнев, а, по-видимому, возбуждение. И к слову сказать, хвост тоже присутствовал. Черный, мощный, гибкий, блестящий. Кончиком он нетерпеливо постукивал по покрывалу.
А я вдруг вспомнила рассказы Аарона, где они снимали одну девочку на двоих. И поняла, что сейчас супруги будут демонстрировать полученные тогда навыки.
И сейчас я ощущала внутреннего дракона Бьерна чуть по-другому. По правде сказать, это существо я чувствовала не как дракона, а как просто зверя: четкости повадок, запаха и особенности поведения не хватало, чтобы определить принадлежность к тому или иному существу. Он ощущался как переливчатая, плотная, словно ртуть, но достаточно жидкая водичка, которая играет всеми цветами бликов.