Объявлений о сдаче жилья действительно почти не было. Я брела по главной улице, вдоль которой постоянно встречались столбы для объявлений, но не видела ничего подходящего. У кого-то потерялась собачка, у кого-то кошечка, кто-то страстно желал продать коня, кто-то наоборот, купить. Но ни одного объявления о жилье, словно в этом городе — небольшом, кстати — вообще не осталось домов.
Впереди показалось симпатичное светлое здание с надписью “Гостиница”. Без особой надежды я побрела к нему, уже уставшая и отчаявшаяся. И для себя решила: если не повезет, посмотрю на море, и вернусь домой. Ночевать на улице было очень страшно.
— Мест нет, — последовал ответ, от которого сердце пропустило несколько ударов. Я едва не расплакалась от обиды на такой глупый исход побега. Хозяйка гостиницы, поджарая и энергичная женщина в годах, с сочувствием на меня посмотрела.
— Нужно было отправить письмо хотя бы за пару недель до приезда. К нам многие едут отдыхать: город маленький и недорогой. — Я не на отдых, — грустно протянула я, — жить хочу у вас. А жилья совсем нет. И тут в глазах женщины промелькнула что-то, что сначала я приняла за удивление, мол, и зачем она сюда переезжает… но потом я догадалась — она что-то хотела мне сказать.
— Жилье-то есть, — задумчиво пробормотала хозяйка. — Только никому не нужное.
***
Когда люди не хотят что-то замечать, они могут потерять это даже на людной прибрежной улице. Как дом, например, который мне показала хозяйка гостиницы.
— Когда-то здесь был кукольный магазин, — рассказывала женщина. — На первом этаже располагались мастерская и зал для продажи, а на втором жила семья владельца. Потом дом опустел и стоит так уже двадцать лет. — Почему он опустел? — Никто не знает. В один прекрасный день куклы просто исчезли с витрин, а мастера и его семьи словно и не было. Шли годы, дом выставили на аукцион. Я хотела сделать в нем небольшой хостел, но… люди суеверны. Поползли слухи о проклятье, мне так и не удалось облагородить дом. А потом и надежда продать пропала. Дом действительно выглядел старым. Зеленая краска кое-где облупилась, окна были заколочены досками, крыльцо изрядно покосилось. Пустые витрины выглядели жутко. Дом находился на одной из самых оживленных улиц, но был необитаем и забыт.
— Так что? Берете? — спросила хозяйка. А еще он стоил очень дешево — намного дешевле самой захолустной комнаты на окраине. Путем нехитрых подсчетов я поняла, что мне хватит денег, вырученных с продажи кольца, минимум на тричетыре месяца.
Но как же было жутко! Проклятье, старый дом, который наверняка издает множество звуков. Море рядом, ветер, бьющиеся в окно ветки.
— Беру! — решительно сказала я. Перспектива вернуться домой, терпеть насмешливый взгляд Рикарда и поучения отца… да пусть дом будет хоть трижды проклят, я не уеду! Мы рассчитались прямо на улице, в дом хозяйка заходить не стала. Получила деньги за первый месяц, отдала заготовленные заранее ключи. И поспешила скрыться — ждала работа. Я же долго стояла перед дверями дома, боясь войти.
Наконец решилась, пальцы коснулись холодной ручки и с негромким щелчком дверь отворилась, открыв одновременно пугающую и печальную картину.
Да, дом был старый и жуткий, но он сохранил остатки былой красоты. Пол, грязный и пыльный, усыпанный мусором, пожелтевшие обои, старая разваливающаяся мебель. Везде валялись остатки кукол. Множество деревянных и фарфоровых девочек в светленьких платьях лежали в шкафу и на столе. Сквозь огромные окна лился свет, витрины были пусты, но можно было с легкостью вообразить, как на них лежат новенькие игрушки, манящие и праздничные.
Я заглянула в мастерскую. Она была намного больше торгового зала, просто огромной. И там стояли столы… много столов, пустых, но добротных и укрытых бумагой. В голове мелькнула и сразу же исчезла идея. Я запретила себе думать о проклятье и городских страшилках.
На второй этаж вела лестница, крепкая. Всего было две спальни, как я поняла, детская — небольшая и вытянутая, и спальня для взрослых. Кровать и другая мебель в детской были закрыты бумагой. Я бросила сумку на пол, решив, что сначала добуду еду, затем куплю постельное белье и другие принадлежности.
А потом — новая жизнь.
***
Мой выбор пал на небольшой ресторанчик у моря, где подавали жареное на углях мясо. Я никогда не видела моря и смотрела на эту завораживающую синеву не отрываясь. Так хотелось окунуться в прохладную воду, ощутить ее вкус, вдохнуть свежий аромат. Но не было купального костюма, а для купания без него на пляже было слишком много людей.
Затем совершила набег на магазин вещей для дома, где добыла несколько комплектов белья, одеяло, подушку, плед, какие-то коврики, салфетки. Мне так понравилось выбирать домашнюю утварь, что я сама не заметила, как купила все для долговременного пребывания. В конце взяла несколько чистящих зелий, ведро и губки — без уборки спать не лягу.
Здесь очень рано темнело, но город и не думал засыпать. Зажигались огни, народ вываливал на улицу. На удивление я чувствовала себя в безопасности среди этой гудящей и веселой толпы. Не обходилось и без пьяниц, но в основном они были мирные и жаждали поделиться любовью с окружающими.
К моему… теперь уже моему дому никто не приближался, словно чувствовали исходящую атмосферу. А мне было даже жалко несчастный магазинчик. Когда-то он дарил людям радость, яркие игрушки наверняка покупали к праздникам. Теперь, всеми забытый, он словно тускнел с каждым днем.
Не лучшим решением было затеять уборку к ночи, но возбуждение было таким сильным, что я все равно бы не заснула. Решив начать с комнаты, что облюбовала, перестелила постель, повесила занавески, вымыла до блеска все шкафы. Помимо кровати и большого платяного шкафа, в комнате были диван и мутное поцарапанное зеркало в полный рост.
Я как раз налила в ведро воду, чтобы вымыть пол, когда почувствовала зов, исходящий от зеркала. Сначала не хотела отвечать. Потом поняла, что проще все же откликнуться. Отследить мое местонахождение нельзя, а лишняя паника дома ни к чему. Не хватало еще, чтобы отец поднял старые связи.
Поэтому я коснулась зеркала рукой, и поверхность пошла легкой рябью.
— Николь! — Да, мама, добрый вечер, — устало вздохнула я. В испачканном зеркале плохо было видно маму, но знакомые детали образа сделали свое дело. Я живо дофантазировала то, чего не разглядела. Мама сегодня была одета в любимое темнофиолетовое платье, а значит… значит, дома проходил традиционный выходной ужин.
Я усмехнулась: побег дочери из дома не отменяет светских развлечений.
— Николь, я очень волнуюсь! — Со мной все хорошо, мама. — Где ты? — тут же последовал вопрос. — А разве господин Тентен не допросил девушку в драконпорте? Она должна была запомнить, куда продает билет странной расстроенной блондинке. Пожалуй, вышло слишком грубо, но я действительно не понимала, почему здесь еще нет толпы папиных знакомых, которые с радостью помогут найти заблудившуюся девочку.
— Она уволилась на следующий день и переехала вслед за мужем. Это мне повезло. Что ж, светлейшая явно на моей стороне. Значит, никто не знает, где я, и им остается лишь связываться со мной через зеркало и пытаться уговорить поступить благоразумно. Вот только что в понимании родителей благоразумие? Замужество, куча детишек, дом и гуляющий налево мужик с хорошей должностью. Нет уж, пусть со своими подружками сыр трескает.
— Николь, я прошу тебя, вернись домой. Что это у тебя за спиной? Ты живешь в каком-то старом доме? — В нем давно никто не жил, но сейчас я привожу его в порядок. В доказательство я продемонстрировала ведро и тряпку. Мама укоризненно покачала головой. Папа, к слову, пообщаться не пожелал.
— Никки, ты — взрослая девушка. И ты должна быть разумной. Ты всегда была такой рассудительной, такой справедливой. — Да, вот именно, мама! И я разумно рассудила, что справедливости в моем грядущем браке с Рикардом нет и в помине. Он не утруждает себя верностью уже сейчас. О какой крепкой семье с ним можно говорить? — Милая, главное в мужчине немного не это. — Я даже боюсь спрашивать. — Николь! — уже строже почти рявкнула мама. — Я — твоя мать! И я хочу, чтобы ты немедленно… — Мама, — оборвала ее я, — мне кажется, мы не в той ситуации, когда можно немедленно с меня чтото потребовать. Я не в своей комнате заперлась, я уехала из Азор-града. И если вы с папой продолжите на меня давить, то выяснится, что уехала я навсегда. Мама так и застыла с открытым ртом, явно шокированная моими словами и тоном. Я никогда еще не разговаривала с ней так и не перечила.