С ее капюшоном и темной одеждой она вписалась достаточно хорошо, чтобы не привлекать большого внимания. Аэлина полагала, что если кто-то был настолько глуп, чтобы пытаться ограбить ее, по их честной игре, вор был бы сам обворован. Ведь у нее самой кончаются деньги.
Она вздохнула через нос. Если ли бы ее родные могли видеть ее: Аэлина дикий огонь, убийца и карманник. Родители и дядя, вероятно, молотили бы свои могилы.
Но некоторые вещи того стоили. Аэлина поманила пальцем лысого бармена.
Я против того, сколько ты пьешь, девочка, - усмехнулся голос позади нее.
Она взглянула на среднего размера человека, присевшего рядом с ней в баре. Она хорошо знала его. Знала красноватую кожу, блестящие глаза, густые брови, маску и голодного убийцу под ней.
Аэлина уперлась локтями в стойку:
Привет, Терн, - сказала она ему. Он был таким же как и два года назад - похотливый, расчетливый говнюк, который всегда был более чем готов сделать грязную работу Аробинна. - Я полагала, что собака Аробинна рано или поздно пронюхает меня, это было только вопросом времени.
Терн прислонился к бару, сверкая слишком широкой улыбкой.
Если память не изменяет, ты всегда была его любимой сучкой.
Она усмехнулась, стоя к нему лицом в полный рост. Они были почти равны по высоте. Учитывая его худощавое телосложение, Терн был хорош.
Он склонил голову за плечо, указывая на самую темную часть Хранилища.
Последний стол у стены. Он уже заканчивает с клиентом.
Она прошлась взглядом туда, куда показал Терн. Обе стороны хранилища были нишами с куртизанками, едва зашторенные от толпы. Она посмотрела на извивающиеся тела, на изможденные лица женщин, которых держат в этой гнилой дыре, чтобы они заработали себе на жизнь, на людей, которые следили за происходящим с ближайшей табуретки — охранников, вуайеристов и торговцев. Но там... спрятанных в тени и примыкающим к альковам находились несколько деревянных кабинок.
Именно те, за которыми она незаметно наблюдала начиная со своего прибытия.
И в одной, самой дальней от огней, блеснула полированная кожа сапог, растянувшихся под столом. Вторая пара сапог, изношенных и грязных, стояла на полу, напротив первого, так, как если бы клиент был готов убежать. Или, если бы он был по-настоящему глупым, чтобы бороться.
Он позволил своей личной охране оставаться видимой, словно Маяк, предупреждая всех, что что-то очень важное происходило в последней кабинке.
Охранник клиента — стройная, молодая женщина с капюшоном, вооруженная до зубов — стояла оперевшись на деревянный столб рядом. Ее шелковистые и длинные до плеч темные волосы сияли в свете. Она внимательно следила за залом. Слишком жестокая, чтобы быть случайной патрульной. Ни формы, ни цвета или символики. Неудивительно, учитывая потребности клиента в секретности.
Клиент, наверное, предполагал, что здесь встретиться безопаснее, но в местах такого рода всегда были ассасины. Он понятия не имел, что Аробинну также частично принадлежало Хранилище. Ему достаточно сделать один кивок, и металлические двери закроются — и клиент, и его охрана никогда отсюда не выберутся.
Это по-прежнему оставалось вопросом, почему Аробинн договорился встретиться именно здесь.
И еще осталась Аэлина, глядящая через холл на человека, который разрушил ее жизнь такими разными способами.
Ее желудок сжался, но она улыбнулась Терну.
Я знала, что плетка не достает так далеко.
Аэлина оттолкнулась от бара, проскальзывая сквозь толпу прежде, чем наемный убийца сможет сказать что-нибудь еще. Она могла чувствовать пристальный взгляд Терна, зафиксированный прямо между ее лопатками, и знала, что он жаждал вонзить туда свою саблю.
Не утруждая себя оглянуться, она показала ему неприличный жест через плечо.
Он рявкнул, строка проклятий была хлеще, чем похабная музыка, которую играют по всей комнате.
Она отметила каждое лицо, которое прошла, каждый стол гуляк и преступников, работников, и каждый шаг вел ее ближе к спине человека. Личная охрана клиента теперь смотрела на нее, рука в перчатке соскользнула с обычного места в бок.
Не ваша забота, но хорошая попытка. Аэлина соблазнительно ухмыльнулась женщине. Может… она бы так сделала, если бы на самом деле не была сосредоточена на Короле Ассасинов.
Сомнения терзали ее, но она потратила достаточно много времени, планируя.
Если бы Рован был рядом. Аэлина дала себе день на море, чтобы отдохнуть от него. Клятва на крови теперь вечно соединяет ее с принцем-фэецом. Он и она — одно целое, его отсутствие было вроде как фантомные конечности. Она все еще чувствовала это, даже когда у нее было столько дел, даже если отсутствие ее карранам было бесполезно, она хотела видеть его.
Второй день они были в разлуке, когда она сама предложила капитану корабля серебряную монету за перо и стопку бумаги. И после того, как она заперлась в своей тесной каюте, начала писать.
Там были двое мужчин, в этом городе, отвечающие за разрушения ее жизни, и люди, которых она любила. Она не оставит Рафтхол, пока не похоронит их обоих.
Так она писала страницу за страницей, с заметками и идеями, пока у нее не появился список имен, мест и целей. Она запомнила каждый шаг и расчет, а затем сожгла страницы с помощью силы, бушующей в ее жилах, убедившись, что каждый клочок стал не более, чем пеплом, вылетающим из окна.
Хотя она и приготовилась, но все еще не отошла от шока, неделю спустя, когда корабль миновал какой-то невидимый барьер недалеко от побережья, ее магия исчезла. Все, что она так много месяцев тщательно тренировала — исчезло, как будто его и не было, даже ни уголька в ее жилах. Новый вид пустоты, отличающийся от другой, что оставил в ней Рован.
Заточенная в своей человеческой коже, она свернулась калачиком на раскладушке и вспоминала, как дышать, как думать, как двигать ее проклятым телом без бессмертного изящества, от которого она стала настолько зависящей. Она была бесполезной дурой, позволяя тем подаркам стать костылем, из-за которого они могли быть пойманы по неосторожности, когда стали вновь оторваны от магии. Рован определенно пнул ее задницу, как только бы опомнился. Этого было достаточно, чтобы сделать ее довольной, ведь она попросила, чтобы он остался.
Тогда она вдохнула аромат морской воды и леса, и напомнила себе, что была обучена убивать голыми руками задолго до того, как научилась плавить кости своим огнем. Ей не была нужна дополнительная сила, скорость и гибкость ее формы фэйца, чтобы победить врагов.
Человек, который отвечал за ее жестокую подготовку. Человек, который был спасителем и мучителем, но никогда не объявлял себя отцом, братом или любовником, находился теперь в нескольких шагах и по-прежнему разговаривал со своим ох-каким-важным клиентом.
Аэлина боролась с напряженностью, угрожающей запереть ее конечности, и сохраняла свои движения кошачьими и плавными, когда между ними оставалось двадцать футов.
Клиент Аробинна поднялся на ноги, огрызаясь на короля ассасинов, и устремился к своему охраннику. Даже с капюшоном, она знала, как он двигался. Она знала форму подбородка, выглядывающего из тени капюшона, знала левую руку, коснувшуюся ножен.
Но меч с орлом в форме луку не висел на его поясе.
И не было никакой черной униформы, только коричневая, невзрачная одежда в пятнах грязи и крови.
Она взяла свободный стул и поставила его к ближайшему столику для карточных игр прежде, чем клиент сделал два шага. Она скользнула на сиденье и сосредоточилась на дыхании и сердцебиении, как раз, когда трое человек за столом нахмурившись глядели на нее.
Ей было все равно.
Краем глаза она увидела, как охранник клиента поднял подбородок к ней.