— Пропускать занятия, говорю, нехорошо, — как-то гадко усмехнулась девочка, растянув уголки широкого, как у лягушки, рта. — Или вам, ледям, законы не писаны?
— Не ледям, а леди, — растерянно поправила Айлин и тут же поняла, что на самом деле ошиблась не незнакомая девчонка, а она сама.
Наверное, стоило промолчать. Правильно матушка говорит, что воспитанная девица никогда никого не поправляет. Потому что в глазах девчонки зажегся совсем уж злой огонек, а ее спутники, трое мальчиков и ничем не примечательная, серая как мышка девочка, посмотрели на Айлин осуждающе.
— Лее-еди… — протянула девчонка и фыркнула. — Ну и где же леди была, пока нас учили, какой вилкой мясо тыкать, а какой — рыбу?
— У вас было занятие по этикету? — так же растерянно уточнила Айлин. — Но я не пропускала! Я была у мэтра… у милорда мэтра Бастельеро! Тоже на занятиях. А вы… разве не знаете, какой вилкой пользоваться?
Черноволосая, кажется, онемела от удивления, остальные смотрели еще более неприязненно. Но что она такого сказала? Неужели можно в этом возрасте не знать, как пользоваться приборами? И искажать слова, словно… словно… да у них в особняке даже прислуга себе такого не позволяла! Кто не умел правильно говорить, предпочитал помалкивать, чтобы не получить выговор от экономки или дворецкого.
Колокол ударил снова, избавляя ее от необходимости как-то выпутываться из этой странной и неприятной ситуации, дверь, рядом с которой они стояли, раскрылась, и черноволосая вошла первой, задрав нос и окатив Айлин презрительным взглядом. Вслед за ней вошли остальные пятеро, причем даже мальчики не пропустили Айлин вперед!
Она осталась стоять у входа, пораженная таким неслыханным нарушением этикета, а сзади подошло еще несколько мальчишек, прошмыгнувших мимо и любопытно ее оглядевших. Еще трое остановились рядом, то ли ожидая, пока она войдет, то ли недоумевая, почему этого не делает. У Айлин на миг отлегло от сердца: все-таки это не она такая невоспитанная, а просто кто-то действительно не знает, как себя вести, как ни трудно в это поверить. В двенадцать лет!
Она уже собралась все-таки войти, одарив тех, кто ее пропускал, улыбкой, как учила матушка, но тут ее за плечо тронули, а сзади послышался уже знакомый каждой бархатной ноткой голос:
— Милая леди… то есть адептка Ревенгар, конечно. Рад видеть вас на моих занятиях. Вы пропустили первые три месяца, но ничего страшного, догоните по учебнику. Вам ведь уже выдали книги?
— Д-да… — пролепетала Айлин и все-таки ухитрилась присесть в реверансе, одновременно развернувшись к магистру Роверстану и отступив на полшага от двери. — Благодарю за заботу, ми-милорд!
— Всегда рад помочь, — благосклонно кивнул Роверстан, глядя на нее весело блестящими глазами. — А сейчас, может быть, все-таки пройдем в аудиторию?
Он приглашающе повел рукой, показывая, что пропускает Айлин вперед, и слегка поклонился. Как взрослой даме!
Едва не задохнувшись от смущения, Айлин юркнула в проклятую дверь и опомнилась, только очутившись за последним с краю столом. Сидящая рядом «мышка» глянула на нее и напоказ отодвинулась, даже учебники убрала подальше, задрав острый носик и поджав тонкие губки. «Ну и пусть! Не очень-то и хотелось, — уныло подумала Айлин, понимая, что и эта попытка завести подруг с треском провалилась. — А зато тетушка Элоиза говорит, что лучше ни с кем не дружить, чем со всякими глупыми… курицами — вот!»
Она открыла толстую тетрадь, одну из дюжины, выданных ей вместе с книгами, взяла красивое магическое перо, подарок матушки, сделанный ею в тщетной надежде, что Айлин станет писать хоть немного красивее. И приготовилась записывать.
Магистр Роверстан прошел по проходу между столами, легко вскочил на высокий подиум и встал за кафедру. Айлин ожидала увидеть какие-нибудь записи, как у наставников, учивших их с Артуром дома, но магистр ими пренебрег. Он обвел аудиторию с притихшими адептами взглядом и заговорил…
Перед Айлин, как живые, вставали образы Великих магистров древности, Архимагов, создавших Орден таким, каким он пребывает и по сей день. Мудрые, могущественные, добродетельные и дальновидные, они вели Орден к процветанию, создав его устав и определив традиции, превратившие магов в силу, с которой должны считаться даже короли.
— Сто двадцать лет назад, при Великом магистре Дариусе Аранвене, — рассказывал Роверстан, и адепты едва дышали, завороженные его голосом, — Орден едва не претерпел первый раскол. Аранвен первым предложил принимать в Академию адептов не только дворянского происхождения, но и простолюдинов, если их искра достаточно сильна для обучения. Это была великодушная и, безусловно, гениальная мысль, но в то время она показалась слишком смелой. Совет Ордена пять лет обсуждал предложение Великого магистра Аранвена, но на последнем голосовании мнения глав магических гильдий разделились. Трое из них, магистр Корсон, магистр Кастельмаро и магистр Эддерли поддержали проект Аранвена. Но против них выступили четверо остальных, и поскольку сам Архимаг не мог принимать участия в голосовании за собственную идею, его предложение провалилось. Увы, это затормозило развитие Ордена и…
— Простите! — услышала Айлин чей-то писк и только тогда с ужасом поняла, что это она сама подняла руку. — М-м-милорд магистр?
— Да, адептка?
Роверстан нисколько не рассердился, что его прервали, он с благосклонной улыбкой посмотрел на Айлин, к которой обернулись все, сидящие впереди.
— Вы сказали, что трое проголосовали за предложение и четверо — против, — пояснила Айлин, сплетя пальцы на коленях под столом и стиснув их почти до боли. — Но это семеро, а в Ордене восемь гильдий. Кто-то не стал голосовать?
— Вовсе нет, — раздался за спиной Айлин, приближаясь от двери, еще один голос, тоже знакомый и бесконечно язвительный. — Просто магистр Роверстан еще не рассказал вам, что в те времена, о которых он повествует с таким красноречием, маги разума не были частью Ордена. Они тогда поклонялись Барготу, видите ли.
— Барготу? — выдохнула девочка-мышь, сидящая рядом, и на глазах побледнела.
Во взглядах адептов-мальчишек и черноволосой девчонки, уставившихся теперь мимо Айлин на вошедшего в комнату мэтра Бастельеро, читались восхищение, ужас, любопытство…
— Мой дорогой коллега совершенно прав, — безмятежно отозвался из-за кафедры магистр Роверстан.
Глянувшей на него Айлин показалось, что улыбка разумника слегка, самую малость, поблекла, но голос остался таким же спокойным и глубоким, а взгляд — безмятежным. Он улыбнулся вошедшему некроманту и поприветствовал его кивком.
Мэтр Бастельеро вернул четкий поклон, который наставник по этикету называл «малый поклон равному», и встал у стены, скрестив руки на груди. Темно-фиолетовый камень в его перстне мага показался черным, гораздо темнее глаз мэтра, сверкающих из-под нахмуренных бровей чистой небесной синевой. А магистр Роверстан — Айлин покосилась на него украдкой — носит перстень и серьгу со светлыми камнями, хотя глаза у него чернее ночи. Ну перстень — понятно! У магистра и мантия белоснежная, согласно цвету факультета. Но серьга с камнем? Хотя ему идет, черноволосым и смуглым белое к лицу… О, Претемная, о каких глупостях она думает!
Айлин поспешно уткнулась в записи, где красовалось всего несколько строчек — позор какой! А ведь на грифельной доске, висящей на стене за спиной магистра, во время его рассказа появилась дюжина строк с именами и датами, написанными мелом. Сами собой! Настоящее волшебство, и какое полезное. Вот бы научиться так!
— В то время Белый факультет еще не был создан, — продолжил Роверстан, вновь легко овладев вниманием адептов, — и это, конечно, являлось большим упущением Ордена. Безусловно, мои собратья поддержали бы Великого Магистра Аранвена, ведь только благодаря его выдающемуся уму и великодушию многие из вас смогли поступить в Академию. Поблагодарим мэтра Бастельеро за ценное уточнение!
— Всегда к вашим услугам, — процедил некромант.
Айлин разрывалась от желания обернуться к нему и увидеть, с каким же лицом можно говорить так, что вежливая фраза лязгает, будто клинок, столкнувшийся с другим лезвием.