В конце концов, это же она его туда отправила, значит, надо извиниться. И обязательно принести с собой что-то вкусное. Подошли бы сладости, присланные тетушкой Элоизой, но… Айлин уже вскрыла все коробки. Просто чтобы попробовать понемножку всего! И теперь нести в подарок лакомства в помятых и надорванных коробочках было совершенно невозможно.
Решение пришло само собой, стоило ей войти в комнату и увидеть жадный взгляд, который одна из подружек Иоланды бросила на коробку конфет, так и оставшуюся с утра лежать на тумбочке. Коробка так соблазнительно блестела раскрашенной жестяной крышкой, что девица не выдержала:
— Айлин, дорогая, не хочешь ли выпить с нами шамьета? — пропела она при молчаливом одобрении Иоланды и их третьей подружки.
— Простите, не могу, — голосом воспитанной девочки отозвалась Айлин, похлопала ресницами, как кузина Ирэн, и ухватила вожделенную коробку. — Благодарю за приглашение, но я обещала кое-кому зайти в гости. Приятного вечера, сударыни.
И вышла из комнаты, провожаемая взглядами, от которых даже между лопатками зачесалось. Угощать их подарком Саймона и Дарры? Еще чего не хватало! И вообще, пусть думают, что у нее здесь тоже полно друзей. Не такое уж это и вранье, правда?
Всю дорогу до лазарета она промчалась, как на крыльях. Академия была непривычно тиха: многие адепты покинули ее прямо после занятий, и башмачки Айлин звонко стучали по деревянным полам целительского крыла, как обычно, натертым до блеска. Сумрак в коридоре разгоняли уютным желтым сиянием магические светильники, и было так легко представить себя кем-то другим! Например, Прекрасной Джанет, сбегающей из родного дома, чтобы спасти своего возлюбленного — рыцаря, похищенного в детстве альвами. Именно эта картина висела в ее спальне, и Айлин часто глядела на нее, засыпая. А теперь она сама скоро станет грозной некроманткой! И боевиком — тоже! И никакие альвы никогда не осмелятся отнять у нее…
— Ой!
— Прошу прощения, юная леди, — сказал знакомый бархатный голос, и Айлин чуть не взвыла от стыда, отскочив от человека, с которым почти столкнулась.
Ну что это такое! Она же не нарочно, так почему это снова он?!
— Простите, магистр, — присела она в реверансе, мечтая хоть на пару мгновений стать иллюзорницей и исчезнуть отсюда.
— О, ничего страшного, — отозвался магистр Роверстан, весело глядя на нее. — Пришли снова навестить деда?
И вот тут ей стало стыдно по-настоящему. Покраснев так, что загорелись и уши, и щеки, Айлин молча кивнула. Она совсем забыла! А ведь обещала! И конфеты… конечно, их стоило отнести больному дедушке, а Саймон и так не обиделся бы, наверное…
— Мне очень жаль, юная леди, но магистр Морхальт уехал домой, — сказал сверху ласковый мягкий голос. — Здесь для него слишком беспокойно. Уверен, он был бы рад узнать, что вы заходили. Я как раз собирал некоторые вещи магистра, и, если хотите, завтра передам ему ваши пожелания.
Уехал? Ох… Неприлично думать о таком, но… Айлин мгновенно полегчало. Конечно, дедушке нужно отдыхать! Когда болеешь, не до гостей. И если магистр Роверстан так великодушно предлагает…
— Да, м-м-милорд магистр, — пролепетала Айлин. — Очень вам благодарна… Простите, — вдруг вспомнила она, что совсем не знает, куда идти. — А вы не могли бы подсказать, где комната адепта Эддерли?
— В самом конце коридора последняя справа, — очень серьезно отозвался магистр Роверстан.
— Благодарю, милорд! — Она подняла взгляд, сделала торопливый реверанс и, выпрямившись, решительно протянула коробку, из которой, к счастью, не успела еще съесть ни одной конфетки. — Вы не могли бы оказать любезность и передать это дедушке? С наилучшими пожеланиями здоровья и благополучия, — старательно выговорила она, как учила матушка.
— О… хм… — Магистр на пару мгновений замолчал, а потом еще ласковее сказал: — Милое дитя, ваши пожелания я, разумеется, передам, и магистр Морхальт будет очень рад их получить. Но у него строгая диета, так что съешьте эти конфеты сами. Уверяю вас, так они принесут гораздо больше пользы! С вашего позволения…
Он снова поклонился ей, как взрослой леди, и исчез в тенях коридора, а у Айлин словно гора с плеч свалилась. Конечно, она навестит дедушку! Как-нибудь… потом. Когда его не будут утомлять гости, а она сможет покинуть Академию.
Промчавшись до конца коридора, она уже приготовилась постучать в заветную дверь, но та сама распахнулась, и Айлин окатило ярким после темноты светом и шумом множества голосов, среди которых она расслышала ликующий возглас Саймона:
— Ну вот, я же говорил, что она придет! Сюда, Ревенгар! Эй, кто-нибудь, найдите стул для леди!
Ошеломленная Айлин сделала шаг через порог и оказалась в небольшой комнате, полной народа. Особый курс лорда Бастельеро в полном составе расселся на подоконнике, на паре стульев, на стоящей посреди комнаты кровати, в которой возлежал чрезвычайно довольный чем-то Саймон Эддерли, и даже на полу. Дверь позади закрылась сама собой, а со стула возле кровати встал Дарра Аранвен и, жестом пригласив Айлин садиться, неодобрительно сказал:
— Миледи, прошу прощения за манеры моего друга. Саймон, прекрати кричать, тебе вредно. Если тебе дали обезболивающее, это не значит, что ты уже здоров.
— Зануда, — буркнул Саймон и возвел глаза к потолку, а потом с восторгом уставился на коробку в ее руках. — О, сладкое! Очень кстати. Ну, Айлин, садись же!
Айлин прошла пару шагов, чувствуя на себе множество взглядов, и села на предложенный стул, тщательно расправив мантию на коленях. «Леди всегда ведет себя достойно, — всплыли в памяти много раз слышанные слова матушки. — В любом обществе о леди судят по ее поведению, и если оно безупречно, репутация леди будет вне подозрений…»
Ой, только матушка никогда не говорила, как себя вести, если на тебя смотрит дюжина молодых людей, и с тобой нет ни подруги, ни родственницы, ни даже служанки… Ой-ой-ой… Если только матушка узнает… Если узнает хоть кто-нибудь!
— Господа… — раздался очень спокойный и вежливый голос над головой сидящей Айлин, и она вдруг увидела, что все взгляды устремлены вовсе не на нее, а на стоящего за ее стулом Дарру.
— Да за кого вы нас принимаете, Аранвен? — почему-то очень обиженно отозвался сидящий на подоконнике Оуэн Галлахер, и остальные закивали.
Кто-то отставил чашку, которую держал в руках, кто-то поменял позу на более сдержанную или застегнул ворот мантии, и Айлин вдруг увидела, что вокруг нее дюжина чрезвычайно учтивых молодых дворян.
— Прошу прощения, господа, — так же церемонно отозвался Дарра и попросил тоном, не подразумевающим даже тени возражения: — Драммонд, будьте любезны, сходите на кухню за шамьетом для леди Айлин и Саймона.
Черноволосый мальчик чуть постарше Айлин, с бледным, но конопатым, как перепелиное яичко, лицом, вскочил и, отвесив короткий поклон, выбежал за дверь.
Шамьет? Айлин огляделась, заметила чашки в руках собравшихся, но никакого кувшина, зато на подлокотнике единственного кресла, занятого сразу Хавардом и Сэвендишем, стояла бутылка, которую Хавард, почему-то покраснев, спустил на пол.
— А мне-то зачем? — обиженно спросил Саймон. — Я же не леди, чтобы пить шамьет вместо карвейна!
Ой… Айлин едва не рассмеялась, сообразив, в чем дело. Устав Академии! И в чашках, получается… Понятно, почему юноши потупили глаза. Но она же никому ничего не скажет!
— Эддерли… — утомленно вздохнул Дарра, обходя ее и грациозно опускаясь на самый край постели друга. — Сколько раз вам повторять? Лечебные зелья не сочетаются с карвейном. Особенно те, что дают вам. Мэтр Бреннан любезно и предусмотрительно велел мне за этим проследить. Но это все равно не основание нарушать правила лазарета, так что потише, господа, потише.
Бутылка, снова явившаяся на свет, пошла по кругу, в каждую чашку наливали всего по несколько глотков, как могла видеть Айлин, а из коробки, которую она вежливо открыла, брали по одной конфетке. Кто-то прикрутил светильник на стене, и в комнате стало приятно сумеречно. Она вдруг поймала внимательный взгляд Дарры и робко улыбнулась. Так странно… Сидеть в компании пусть и дворян, но почти незнакомцев, при этом чувствовать себя удивительно защищенной и спокойной! Словно рядом с ней брат или самый-самый лучший друг! Саймон тоже глянул на нее открыто и весело, подмигнул, сказав: