– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– За какое преступление ты попала в тюрьму?
– Я была голодна.
В голосе девчонки слышался вызов.
Длинные ярко-алые ногти Ирины вонзились в чумазую щеку.
– Испытывать голод законы не запрещают. Пока. Придется повторить вопрос. Итак, за какое преступление ты попала в тюрьму?
– Я воровала еду, – прошептала девушка.
– У кого?
Девушка громко сглотнула, но не ответила.
Королева снова прошлась ногтями по ее щеке. Теперь на коже остались четыре вмятины в форме полумесяцев. Их медленно заполняла кровь.
– Отвечай.
– Я воровала с кухни моего господина. Я была прислугой в доме семейства Ранульф, – произнесла девушка дрожащим голосом.
Ирина отняла ногти от ее щеки, покатала между пальцев капельку крови.
– Неблагодарная тварь. Если ты воруешь у преданного мне дворянина, значит, ты воруешь у меня самой. – Королева подалась ближе к девушке, выдохнула ей прямо в ухо: – Знаешь ли ты, как я поступаю со слугами, предающими своих господ и благодетелей?
Девушка затряслась всем телом, ее колени подогнулись, но тюремщик подоспел вовремя и не дал ей упасть.
Воровка. Паскудница. Мерзавка. Лучшей доли она не заслуживает. Зато ее сердце может оказаться достаточно сильным, чтобы спасти Ирину от себя самой.
Королева ударила девушку в грудь, в солнечное сплетение. Под ладонью забилось сердце.
– Йа-дат, – прошептала королева, и к ее ладоням прихлынула обогащенная магической силой кровь. – Забери у нее, отдай мне.
Светящаяся, как алмаз, королевская ладонь сильнее надавила на грудь юной узницы.
Сердце налилось и качнулось, словно яблоко, готовое быть сорванным. Королеве оставалось чуть крутануть его в ладони. Девушка издала душераздирающий крик, собрала все силы, чтобы защитить свое сердце… Напрасно. Никто не мог противостоять Ирине. Никто до сих пор не явил волю более яростную, чем королевская.
Ирина запрокинула голову. Она упивалась, перекачивая в себя силу и юность узницы. Девушка теряла жар крови, остроту желаний, стремление к свободе – королева пополняла запасы этих качеств. Вскоре лицо девушки сморщилось и пожелтело, волосы стали седыми; еще через несколько мгновений изможденное, выжатое тело рухнуло к королевским ногам.
Всё еще простирая руку, даром что ее жертва валялась на земле, Ирина тяжело дышала. Она ждала, когда же ее сердце отпустит тугой обруч, когда улетучатся слабость и боль. Этого не произошло. Сердце королевы по-прежнему билось глухо и неровно, пульс был прерывист. Казалось, птичка тщится найти выход из клетки, снова и снова бросаясь на железные прутья.
Ничего не изменилось.
Хотя нет – изменилось. Боль стала сильнее. Вероятно, жар юности, не дававший девушке умереть в тюрьме, питавший ее надеждой, трансформировался в королевской крови в некий яд. Королева взглянула на тела, что валялись у ее ног. Мужчина средних лет, судя по мощным мускулам – кузнец; женщина, на лице которой читалась непреклонная воля; мальчик-пастух; учитель; служанка. Все они покорились Ирине.
Но даже их совокупные силы не исцелили слабеющее королевское сердце.
– Приберись здесь, – прошипела Ирина, обращаясь к начальнику тюрьмы.
Развернулась и зашагала обратно в замок.
Она была уверена: проблема не в ее чарах. Чары отлично сработали, когда понадобилось забрать оставшиеся годы у ее отца – а уж как он был тверд сердцем, все знали! Это Ирина проделала девять лет назад. Казалось бы, чего проще – точно так же поступить с преступниками, которых у нее в тюрьме хоть отбавляй. Сопротивление чужого сердца она легко могла сломить – и ломала. А вот поди ж ты – с каждым днем Ирина слабеет, с каждым днем боль всё мучительнее, словно сила, что она забирает у других, в ее жилах становится ядом, сгущающим кровь.
Значит, высасывать силы из узников – не решение проблемы. Ладно, Ирина найдет выход. Она всегда находила выход, потому что не колебалась, когда нужно было действовать.
Отослав пажей, камеристок и охрану, Ирина вошла в восточное крыло замка и направилась к своим покоям. Бархат оттенка слоновой кости приглушал ее шаги; Ирина слышала только шипение фитилей в светильниках, закрепленных на стенах.
Личный телохранитель отворил перед нею дверь, и королева вошла в гостиную. У камина спал, свернувшись, змей. Отблески пламени золотили его черную чешую.
«Ко мне», – мысленно скомандовала Ирина.
Разимир мигом проснулся, развернул кольца, быстро и почти беззвучно заскользил по половицам из кедровой древесины. Когда змей оказался рядом, Ирина наклонилась, вытянув руку. Змей обвился вокруг ее руки и по ней забрался королеве на плечи, устроился там, высунул раздвоенный язык и коснулся им щеки своей госпожи. Ирина тонким пальцем погладила приплюснутое гадючье рыло, и змей стал ласкаться к ней, поддавать головой ладонь.