— Погоди, так Лера знает про кольцо? — неверяще спросила она.
Лицо Глеба не поменялось, но он сжал фантик в кулаке, а затем бросил его на поднос слишком резко для хорошо владеющего собой человека.
— Знает. Мама разболтала ей несколько месяцев назад.
— Выходит, она все это время ждала предложения… Не думаешь, что рассказ мамы о кольце мог звучать как намек?
— Очевидно, что намеком это и было. Для меня, — мрачно сказал Глеб.
А вот и та деталь, на основе которой можно строить дальнейшие рассуждения.
Лина оглядела весь получившийся расклад. Все это уже совсем не про кольцо.
— Ты не хочешь жениться.
— С чего ты взяла? Карты говорят?
Она повернула в его сторону Отшельника. Старик на карте отказывался от целой корзины фруктов.
— Говорят.
Глеб немного помолчал, рассматривая картинку, а затем перевел взгляд прищуренных глаз на Лину, явно приготовившись возразить.
— Старик отказывается от излишеств и экзотики, — пояснил он. — Он же в пустыне. Ему бы простой водички.
— Это ты так карту видишь?
— Да. Я не хочу пышную свадьбу, которую моя мать мечтает устроить с тех пор, как мне исполнилось двадцать. И у Леры тоже запросы всегда высокими были, так что простая роспись ее не устроит и придется закатывать целый пир.
— Это ты круто придумал и обосновал.
— Я ничего не придумывал!
Лина все-таки вытащила карту, которую держала, но, едва взглянув на нее, тут же захотела засунуть ее обратно. Верховная Жрица в этой колоде была слишком красноречивой для данной ситуации.
Спокойно. Этот расклад не про кольцо.
Она положила Жрицу к остальным картам, а Глеб, увидев ее, вдруг взволнованно схватил с блюдца новую конфету — какие же у него все-таки руки беспокойные…
— Это что? Ты? — спросил он, снова начиная скрипеть оберткой.
— Чего сразу я? — воскликнула Лина.
— Так тут же гадалка нарисована!
— Именно поэтому читать карты должен тот, кто шарит, а не тот, кто просто смотрит на картинки и по ним судит! Жрица означает то, что ты самого себя обманываешь.
— Чушь.
— У тебя пропало бесценное кольцо, а ты врываешься сюда со словами “это был знак”. Ты не расстроен, не идешь в полицию, прекрасно знаешь, что мама и подружка будут разочарованы, и уже готов принять их гнев. Тебе нужен знак, чтобы признать, что ты не готов к браку? — Лина еще раз посмотрела на изображение на карте. — Окей, этой гадалкой действительно могу быть я. Ты же ко мне ходишь. Ну так вот, пожалуйста, вот тебе знаки, — она широким жестом показала на весь расклад. — Карты и человек со стороны говорят тебе простую истину: не хочешь — не женись. Ты взрослый мальчик и не обязан потакать чужим желаниям. Делай то, чего хочешь сам.
Глеб оставил конфету в покое, но раскрывать ее и есть не стал.
Лина поджала губы, как будто это могло помочь вернуть слова назад. Кажется, она опять наговорила лишнего. Она не умела забираться в голову к другому человеку, не могла знать наверняка, через что он проходит, поэтому решать, что ему следовало бы чувствовать, и внушать то, чего могло и не быть, неправильно и опасно. Особенно таким людям, которые подвергают сомнению каждое ее слово. Терять их расположение не хотелось.
Впрочем, судя по тому, как часто ее загребущие руки без ее же ведома тянулись к чужим вещам, она по жизни была очень рисковой девушкой.
В их третью встречу она заявила Глебу, что у него выгорание и ему нужно отдохнуть от работы, и, увидев его недовольное лицо, всерьез подумала, что после такого он больше не придет. После ее заявления он просто сменил тему, начав рассказывать про сестру, и, конечно же, пришел потом снова, но ничего по поводу прошлого расклада так и не сказал и вел себя как обычно. Это могло означать как и то, что она все-таки угодила в нужную точку, так и то, что все было вообще мимо, но ему нравится тут бывать.
И вот она опять в такой же ситуации. Только теперь уже лезет в чужие отношения. А вдруг он решит, что она хочет воспользоваться случаем?!
Через пару долгих и мучительных минут раздумий, в течение которых Лина старалась едва ли не дышать, осознавая свой возможный косяк, Глеб наконец дал ответ:
— Дело не в том, что я не хочу жениться.
Он занес ладонь над одной из карт и взглядом спросил, можно ли коснуться. В магию он мог и не верить, но традиции уважал — это было очень мило с его стороны.
Лина кивнула. Он поднял пятерку кубков, на которой женщина высовывалась из окна горящего дома, покрутил ее в пальцах, внимательно разглядывая.
— Эта карта… что значит?
— Ну… — замялась Лина, — грубо говоря, то, что ты предпочел бы слиться из неприятной ситуации.
Глеб невесело усмехнулся.
— Можно из окна выпрыгнуть, да?
— Высота не очень большая, но прыгать не совсем безопасно, — Лина перевернула в его сторону Туза мечей. — Думаю, что это говорит о том, что тебе было бы по силам спрыгнуть. Но ты не делаешь этого и просишь о помощи. Потому что объективно выхода нет.
Глеб аккуратно положил карту на место и откинулся на кресло.
— А еще это мой дом, да? И я бы не хотел его покидать, даже зная, что ему пришел конец.
— Эм… Да, пожалуй, что так.
— А Дьявол что значит?
— Что у тебя все равно достаточно мотивации, чтобы покинуть этот дом. Не только потому что он горит.
— Почему еще?
Лина посмотрела на весь расклад еще раз и поняла, что не может ничего ответить на этот вопрос. Потому что не знает. В голове пустота и мозг отказывается что-то придумывать и врать.
— Не знаю, — честно призналась она, пристально посмотрев Глебу прямо в глаза.
— Карты разве не должны подсказывать, в какую сторону думать? — спросил он.
Несмотря на то что предмет разговора был довольно серьезным, он почему-то расслабился и на его губах заиграла странная улыбка, которую у Лины толком не получалось расшифровать.
— Они достаточно подсказали, — туманно проговорила она. — Уверена, что ответ на этот вопрос уже известен. Кому как не тебе знать, какому искушению ты поддался?
— Я еще не выпрыгнул из окна.
— Так прыгай или наслаждайся углями, которые останутся от сгоревшего дома.
Грубо, но метафоричность должна была все сгладить.
Лине казалось, что она смутно понимает, о чем идет речь. И Глеб тоже понимает. Но облечь это в простые мысли и слова пока не удавалось. Или она попросту не хотела.
Глеб отреагировал на ее прямолинейность широкой и открытой улыбкой, чему Лина противиться не смогла и улыбнулась тоже. Последние остатки атмосферности гадания улетучились.
— Тебе не хватает загадочности голосу, чтобы я был окончательно сражен этими метафорами, — заметил он и отпил из кружки чай, который до этого оставался нетронутым.
— Сама знаю, — вздохнула Лина.
— В видео у тебя иногда получается.
— Видео-то попроще.
— Как тебе вообще пришло в голову этим заняться?
Лина замерла, а ее улыбка медленно начала сходить на нет.
И все? Черт с ним, с этим горящим домом! А кольцо? А как же кольцо, которое стоит кучу денег и может быть сейчас где-то в ее тайниках?
— Я же говорила уже, — рассеянно ответила она.
— Да, но я думал, что ты пошутила… Ты не шутила?
— Нет. Блогерство — это модно, популярно и денежно. Грех было не воспользоваться.
Поняв, что звучало это несколько расчетливо и совсем не таинственно, так же, как и ее голос, Лина поспешно добавила:
— А потом увлеклась. Людям нравится. Мне тоже. Нравится. Помогать.
А теперь красноречие, видимо, решило ее покинуть. Совсем как в комичном эпизоде мультфильма или сериала, где ложь вот-вот может раскрыться, но все герои тупые или притворяются, что тупые.
Глеб улыбался так, словно притворялся, но Лина уже ни в чем не была уверена.
— Понятно. Ну, спрос есть, значит все хорошо и все стороны довольны. У тебя отлично получается.
Он допил чай и съел почти все яблочные конфеты, а потом, невинно похлопав глазами, попросил добавки и дал понять, что у него на этом еще не все.