Глеб слегка приподнял брови.
— Ничего себе.
Лина посмотрела на Верховную Жрицу в своей руке и задумчиво приподняла уголки губ. Она ее уже как облупленную знала.
Глеб поднял фотоаппарат почти неуловимым движением, и Лина поняла сам факт того, что снимок был сделан, только после характерного звука.
— А теперь подними глаза на меня и не меняй выражение лица, — попросил он.
— Как будто это так просто, — растерялась Лина.
Она подняла глаза, но совсем не была уверена, что не поменяла выражение лица. Глеб все равно ее сфотографировал.
— Я захотел вуаль всего лишь потому, что Жрица — это воплощение тайны и закрытая часть лица показалась мне символичной, — сказал он, вглядываясь в экран камеры. — К тому же, есть в этом что-то религиозное… Чистый образ непорочной девы, хранящей обет. Но твой вариант звучит интереснее и глубже, я о таком даже не подумал.
Лине захотелось фыркнуть, но она лишь поджала губы. В самом начале своего пути она толком не понимала карту, но однажды ночью, когда она разбирала с Аней расклад для одной из своих первых клиенток, ее настигло озарение. Жрица, при всей своей духовности и чистоте образа, вовсе не была светлой. Она означала и темные порывы души. Все то, что камнем лежало на сердце. Скрытые чувства, обман, тайную связь с любовницей. Быть Верховной Жрицей в объективе фотоаппарата Глеба — та еще ирония.
За язык ее никто не тянул, да и разговор, понятное дело, был начат, только чтобы расслабить ее, но она вывалила все, что имела на практике, включая случай с обнаружившейся любовницей у мужа клиентки, отбросив мысли о неуместности таких упоминаний в их случае — неопределенные отношения между ними были намного неуместнее. Ей показалось, что Глеб слушает ее не так внимательно, как терзает кнопку на камере и разглядывает получившиеся изображения, но он отвечал в тему. А услышав про тайные отношения, даже перевел на нее взгляд и усмехнулся.
Лина всего лишь сидела на месте, но умудрилась устать. Она, наверное, была так себе моделью, потому что, по ее ощущениям, Глеб сделал сотни фотографий. Он несколько раз просил ее полностью сменить позу, а в конце, словно издеваясь, сказал представить, будто она знает его грязный секрет, и посмотреть с этим знанием в камеру. Лине не нужно было представлять, но она сомневалась, что получилось удачно, потому что почувствовала грязным секретом саму себя, и во взгляд “я все знаю” вложила “и осуждаю”.
— Все отлично, Лина, — наконец сказал он. — Молодец.
— Ты это всем говоришь? Звучит как рабочая фраза, а не похвала.
— Это действительно рабочая фраза. Ее услышит любой. Просто кто-то спустя десять минут, а кто-то спустя три часа.
Прошло не меньше часа.
— Ну, класс, — поникла Лина.
— Не переживай, — мягко ответил он. — Ты хорошо справилась.
— Точно?
— Да.
Необычность и волшебство выстроенного кадра быстро разрушились, как только вернулись ребята и выключился свет, после чего началась уборка.
Лина сняла свое великолепное облачение и украшения, переоделась в красный домашний костюм, и из красивого на ней остались только макияж и прическа. Правда, помаду она успела нервно съесть, пока лихорадочно обдумывала, как ей вернуть блеск для губ, который выпал из чемодана и укатился под кровать, где она его подняла, но вместо того, чтобы закинуть внутрь, засунула в рукав, чему была искренне рада аж полминуты.
У нее тряслась рука, когда она протянула его Полине — та уже как раз собралась выходить из квартиры вслед за Тасей.
— Выпал…
— Ох, спасибо, что нашла вовремя! — радостно воскликнула она.
— Не за что, — процедила Лина, переживая маленькую внутреннюю смерть.
Квартира приобрела свой первоначальный вид через полтора часа. Наступила тишина.
Лина вернулась в свой кабинет, где все еще было довольно мрачно из-за задернутых штор. Глеб сидел в кресле перед ноутбуком и листал получившиеся фотографии. Она встала напротив, чтобы не было соблазна заглянуть.
— Хочешь посмотреть? — спросил он, не отрываясь от экрана. — Еще много работы предстоит, нужна обработка, но…
— Я лучше подожду окочательный вариант, — ответила Лина.
— Как скажешь, — согласился Глеб. — Постараюсь не затягивать.
— Постарайся не перебарщивать.
Он отвлекся от ноутбука и вопросительно взглянул на нее. В его светлых глазах отражался яркий экран.
— Я имею в виду не забывай про отдых и сон, — пояснила Лина.
Глеб закрыл ноутбук, гася единственный яркий источник света, и, убрав его с колен, положил на стол. Лина продолжала видеть его только потому, что синие шторы были неплотными и пропускали очень тусклый свет с улицы.
— Сегодня ночью я хорошо спал. Тебе спасибо за сказку.
— Не страшная сказка была?
— Честно? Не помню.
Это не вызвало ни удивления, ни обиды. Лина хмыкнула.
— Недавно я получила комментарий под видео: слушал, но не слышал. Не ты его, случаем, написал?
— Нет, — улыбнулся Глеб, поднимаясь с кресла. — Но мог бы.
Сердцебиение Лины ускорилось. Если он не уйдет прямо сейчас или если она не намекнет ему уходить, то что-то непременно произойдет.
Он не торопился с ней прощаться, но мысль его явно посетила та же.
— Я должен уйти сейчас, потому что моя работа здесь окончена, или могу понаглеть еще, рассчитывая на твое гостеприимство?
Лина пораженно выдохнула, не ожидая от него такой внезапной прямолинейности.
— Ты можешь остаться, если хочешь, — произнесла она, давая добро чему бы то ни было.
И что теперь?.. Следующим вопросом будет “Пора поговорить или и дальше будем мяться как школьники?”
Глеб справедливо решил этот вопрос перескочить и в конце концов перейти к действиям. Он потянул ее за запястье к себе, и Лина угодила в его объятия с ухнувшим вниз сердцем, словно сделала шаг в пропасть. Он сжал ее так крепко, что весь воздух разом вышел из легких.
От него пахло пьянящим парфюмом: дорогая кожа и что-то дымно-ягодное. Аромат сидел как влитой — как продолжение своего хозяина. Лина мечтала найти настолько же идеальные духи, но миллионы запахов душили и щекотали ее чувствительное обоняние, не подходили ей и заставляли сомневаться в том, что так вообще бывает. Но Глеб был ходячим благоухающим доказательством того, что свой аромат найти возможно.
У нее закружилась голова, и она приникла лбом к его ключице, забывая о том, что собиралась его оттолкнуть.
— Я собираюсь сказать что-то странное, — тихо проговорил он, и шевеление его теплых губ Лина ощутила на своем виске.
— Страннее того, что ты делаешь сейчас?
— Да.
— Удиви меня.
— Я влюбился в твой голос раньше, чем увидел тебя.
Лина облизнула пересохшие от волнения губы.
Так уже было, ей говорили это раньше — много раз — но услышать подобное от Глеба она все равно не ожидала. Многократно сказанные слова утрачивают смысл, но вновь обретают его, слетая с губ нужного человека.
— Я не так себе это объяснял поначалу, — произнес он; его пальцы щекотно прошлись по позвоночнику, и Лина невольно вжалась в него сильнее и позволила обнять себя крепче. — Я просто… заслушался. Стал засыпать под твои видео и продолжал слышать твой голос во сне, пока не помешался на идее узнать, кто там, по ту сторону экрана. Я пришел к тебе не на проверку, не ради сестры и не потому что мне были нужны ответы. Ох… — вздохнул он, и Лина ощутила этот вздох всем телом. — Я просто пошел на твой голос — и вот мы здесь.
— Оля тебя сдала. Она сказала мне, что видела тебя спящим под мои видео.
— Предательница.
Лина засмеялась и вибрацию ее голоса в этот раз собой поймал Глеб.
— Но повод все равно хороший придумал, — похвалила она. — Очень благородный.