Короткий звук, который мог легко затеряться и потонуть в их шуме на двоих.
Но она его услышала.
Звякнуло что-то упавшее с полки вместе с папками и сверкнуло синим в холодном белом электрическом освещении студии, прежде чем звонко покатиться под стол. И дара речи Лину лишили вовсе не горячие губы Глеба на чувствительном местечке над ключицей.
Она оттолкнула его с куда большей силой, чем он оттеснил ее до этого к полкам. Он изумленно моргнул, явно не ожидая настолько агрессивного рывка.
— Лина?..
— Ты нашел его?.. Или… или оно все это время было у тебя… — прошептала она, глуша рвущиеся на гласных истерические ноты.
Глеб все никак не приходил в себя и непонимающе смотрел на нее.
Он не слышал. Не слышал звука, с которым оно укатилось под стол.
— О чем ты?..
Лина с ужасом посмотрела на него и вдруг ясно вспомнила то, о чем, как ей казалось, она забыла, просто потому что привыкла, что мозг иногда оказывал ей медвежью услугу и ограждал от воспоминаний о постыдных преступлениях. Вспомнила, как во время второй встречи Глеб вынул кольцо из внутреннего кармашка рюкзака, протянул ей, а в конце встречи, беспечно бросив его обратно, звякнул молнией и, закинув его на плечо, отправился в коридор. И это был последний раз, когда она его видела, потому что через две недели он пришел и заявил, что потерял его.
Глеб проследил за ее взглядом, нашел кольцо под столом и, судя по дернувшимся желвакам, стиснул зубы и наконец догадался, в чем дело.
Взрослые люди задают вопросы и говорят, но осознание обрушилось на Лину, как ушат ледяной воды, и этот охлаждающий эффект отрезвил настолько сильно, что ей не нужно было спрашивать, чтобы убедиться, что чутье ее не подводит и все именно так, как выглядит.
— Ты мне соврал.
Стоило отдать ему должное, врать сейчас он не стал.
— Да.
— Так вот почему ты нервничал, когда я тебе гадала! — ахнула Лина, уворачиваясь от Глеба, который шагнул к ней и протянул руки. — Влюблен он был, как же!
Чертова семерка мечей! Она ведь подумала тогда, что это ее обман и воровство, а на самом деле она указывала на Глеба. А она и была тем выпавшим Магом, на которого обман и был направлен! Но она почему-то взяла его отрицательное значение и подумала про себя — шарлатанку…
Ну конечно же! Она же всегда неправильно интерпретировала все, что имело отношение к ней самой.
И Жрица! Жрица в какой-то момент перестала обозначать Лину как тайное влечение Глеба. Она не раз выпадала ему на вопросы о кольце. Собственный навык прочтения карт вдруг показался Лине не таким уж и отличным, как она считала, раз такие важные вещи упустила и проигнорировала, поддавшись эмоциям.
Глаза Глеба бегали по комнате, пока он подбирал слова. Он выглядел озадаченным, но нисколько не виноватым.
— Я использовал кольцо только для того, чтобы проверить тебя и карты… И я сразу тебе об этом сказал!
— Пошел ты со своими проверками! — выпалила Лина. — Ты все нервы мне вымотал своим кольцом!
— Что?.. Я не… не понимаю. При чем тут оно вообще?!
Лина проигнорировала вопрос и рванула мимо Глеба в коридор, где повесила сумку, когда пришла. Звякнула молнией, открывая боковой карман, и, достав магнит, развернулась обратно, но Глеб уже выбежал следом и подошел достаточно близко, чтобы можно было пихнуть злосчастного кенгуру прямо ему в грудь.
Он инстинктивно поднял руки, чтобы не уронить предмет, который Лина тут же отпустила.
— Что это?..
— Это твое!
Глеб изумленно поднял магнит на уровень глаз
— Э… ничего себе. Я думал, его Оля куда-то заныкала.
Лина сжала зубы и отвернулась. В голове поднялась настоящая буря: злость и растерянность не давали сформулировать то, что она планировала сказать, то, как именно хотела преподнести свою… особенность.
Видимо, уже никак.
Ей нужно уйти. Срочно.
Она принялась застегивать куртку непослушными пальцами, но ткань джемпера застряла в молнии, и глаза неприятно закололо от стыда, беспомощности, обиды, ярости и отчаяния. Только слез еще позорных не хватало!
— Я украла, — выпалила она, дергая молнию резко вверх: та поддалась, но потянула за собой несколько ниток от джемпера.
Глеб недоуменно повертел кенгуру в руках.
— Как это “украла”?
Господи, почему он так тупил?! Что непонятного?
— Я взяла твой дурацкий магнит! — процедила она. — Он висел на холодильнике. И я. Его. Взяла! Без спроса!
— Но зачем?
— Потому что захотела.
Лина дернула ручку двери, чтобы сбежать, но Глеб ухватил ее за капюшон куртки и потянул на себя.
— Ты издеваешься, что ли? Куда ты намылилась после того, как сказала все это?!
— Избавляю тебя от неприятного разговора о том, какой ты обманщик! Пусти!
— Судя по всему, я тут не один накосячил. Успокойся и давай поговорим!
Глеб отпустил капюшон, но обхватил ее руками, чтобы оттянуть от двери.
Лина упиралась, как ребенок, которого пытались уволочь с детской площадки домой, а он рвался обратно на качели. Еще чуть-чуть — и она применит тот самый запрещенный детский прием: обмякнет, чтобы скатиться вниз на пол и уползти.
— Отпусти меня! — завизжала она, задергав ногами.
— Лина!
Глеб прижал ее спиной к себе и зашептал на ухо:
— Пожалуйста, перестань вырываться.
— Перестань меня удерживать, — хрипло и отрывисто выдавила она, уже начав задыхаться от чрезмерных усилий выбраться.
— Хорошо, — Глеб перестал щекотать губами ее ухо и передвинул их на ее висок: не целуя, а просто прижимаясь. — Хорошо, я отпущу. Прямо сейчас, если послушаешь меня.
— Я тебя и так слушаю.
— Расслабься!
Он просил о невозможном. Мышцы окаменели, и, чтобы унять напряжение в них, потребовалось бы намного больше, чем бесполезные просьбы расслабиться, каким бы ласковым и успокаивающим голосом они ни были сказаны.
Лина сжала веки, с ужасом понимая, что еще немного — и она не удержит слез.
— Я отпущу тебя, — пообещал Глеб. — Сейчас уберу руки — и ты пойдешь, если тебе этого так хочется. Но ты должна пообещать мне, что вернешься, когда успокоишься и будешь готова поговорить. Обещаешь?
Лина предпочла бы не возвращаться сюда и не смотреть ему в глаза больше никогда.
Что за дуэт! Лжец и воровка!
— Хорошо, — еле слышно ответила она.
— Повтори.
— Хорошо, я обещаю!
Глеб осторожно разомкнул руки, и Лина неловко отпрянула от него, толкнула дверь и пулей вылетела в коридор, даже не оглянувшись.
А как хорошо день начинался!
Плакать по дороге домой расхотелось, но желудок по-прежнему неприятно сводило от страха, потому что она только что пообещала Глебу разговор. И не понимала, что разочаровывает и страшит больше: тот факт, что он своей ложью чуть до срыва ее не довел, или постыдная клептомания, из-за которой его ложь, безобидная по сути, вообще сработала, притом настолько разрушительно.
Телефон ощутимо завибрировал в сумке, и Лина в панике дернулась, подумав, что это Глеб. Но это оказалась Аня.
Она всегда звонила вовремя.
Лина с подозрением посмотрела на ее фотографию на экране и стукнула по зеленойму значку на нем.
— Идешь домой? — тут же раздалось из динамика.
— Еду.
Автобус, на который она села, как только подошла к остановке, был пустой, и тише говорить не потребовалось.
— К тебе тут просится новая девочка, — помедлив, сказала Аня. — Я записала. Без тебя. Извиняй.
Глеба она тоже, кстати, не спросив тогда, записывала. Пора сменить пароль от рабочего чата…
— Извиняю, — сказала Лина. — Ради этого звонишь?
— Нет.
Она многозначительно замолчала, ожидая услышать, что именно подруге понадобилось. Аня громко вздохнула.
— Сказала ему?
— Откуда знаешь?
— Чуйка, Лина.
— Даже у меня не такая чуйка.
— Обидно. Мы лучшие подруги, а ты вот не чувствуешь, когда мне плохо. А я-то! Я-то — да!
Лина уперлась лбом в холодное стекло и ненадолго прикрыла веки. Скоро выходить.
— Тебе не бывает плохо, — проговорила она.