— Недостаток.
— Лина!
Она положила в ладонь на его грудь и слегка толкнула.
— Дай мне уйти.
— От проблемы?
— Да, — огрызнулась Лина.
Глеб схватил ее за обе руки и встряхнул, заставляя посмотреть в глаза.
— Мне для тебя ничего не жалко, но с твоей тягой к воровству я не буду смиряться.
— Вообще-то в отношениях люди друг друга принимают со всеми недостатками.
— Это не недостаток! И не вредная привычка! Это надо лечить.
Лина стиснула зубы так сильно, что заныла челюсть.
— Если ты не хочешь принимать меня такой, какая я есть, то я ухожу. Совсем.
Глеб выглядел совершенно обескураженным.
— Что за ребячество, Лина?! Ты вообще слышишь себя?
Она себя слышала. Разумная часть, что затаилась где-то на задворках ее сознания, все слышала и знала, что он прав. А неразумная — хотела спрятаться от всех в шкафу.
Лина бессильно уронила голову на плечо Глеба, потому что пройти он не давал, а опору необходимо было найти немедленно.
— Я не могу сейчас, — прошептала Лина.
Глеб не пошевелился.
— А когда сможешь? — спросил он так холодно, что по коже ощутимо прокатился озноб.
— Не знаю. Скоро.
— Ты обещаешь?
Лина долго молчала.
Глебу пришлось отойти и, обхватив ладонями ее лицо, поднять его вверх. У него были ледяные руки. У Лины после холодной воды они уже согрелись. Несмотря на то что он был расстроен и, наверное, даже зол, его напряженный взгляд выдавал тревогу и замешательство. Что бы он ни собирался говорить, он не был в этих словах уверен.
— Ты обещаешь? — повторил он громче.
— Бросишь меня, если не дам обещание?
Он со звучным выдохом зажмурился.
— Нет. Нет, я тебя не брошу.
— А в полицию сдашь? Если не бросишь, то, может, будешь… ждать меня из тюрьмы и передачки таскать? — невесело пошутила Лина.
— Сдам, — резко ответил Глеб. — Я сдам тебя в полицию, но тебя никто не будет штрафовать и за твои мелкие пакости не посадит. Тебя отправят к психиатру. В любом случае. Либо сама, либо я, либо кто-то другой тебя потащит.
— Ты не можешь!.. — задохнулась от возмущения Лина. — И ты не имеешь права принимать за меня такие решения!
Глеб опустил руки.
— Не имею. Поэтому могу сделать так, чтобы их принимал кто-то другой. Если ты сама не хочешь вылечиться, то я сделаю то, что потребуется.
— Это… всего лишь клептомания! — сказала Лина.
— У меня самого была всего лишь бессонница, и я сходил с ума от бесконечного стресса. Если ты сама себя съедаешь за каждую украденную мелочь и обвиняешь себя даже тогда, когда ни в чем не виновата, то что будет дальше? Дождемся депрессии? Или когда ты украдешь что-то посущественнее? Ты ведь… — Глеб вдруг осекся, что-то вспомнив. — Ты ведь даже не всегда это помнишь, сама сказала! Ты правда считаешь это всего лишь клептоманией?
Лина прорвалась в коридор из ставшей вдруг душной ванной комнаты и глубоко задышала.
— Что-то ты бессонницу лечить не ходил, — выдавила она.
— Я нашел тебя, — ответил Глеб. — И… Ты сравниваешь бессонницу и клептоманию? Серьезно?
— Хорошо! — почти закричала Лина, сжимая кулаками виски. — Я обещаю! Что пойду лечиться!
— Когда?
— Не знаю! Не сейчас! Но пойду. Ты доволен?
Глеб не издал в ответ ни звука. Просто пристально смотрел на нее, не мигая, и выводил из себя своим молчанием.
Еще немного — и она взорвется.
Устав ждать, Лина начала собираться домой. Ей нужен покой. Время подумать. Кружка с корвалолом. Аня.
Когда она уже была готова уйти, Глеб наконец решил подать голос.
— Стой.
Он ненадолго скрылся в студии и вернулся с ее шарфом, который она опять чуть не оставила.
Лина протянула руку, но он ее проигнорировал, подошел вплотную и, обернув его вокруг ее шеи, тихо сказал:
— Извини.
Легче от его извинения нисколько не стало. Хотя бы потому что Лина понятия не имела, за что он извинялся.
— За то, что грозился сдать меня или в полицию, или в психушку?
— За то, что обманул насчет кольца.
А про кольцо она уже и сама забыла после всего, что он ей наговорил.
Ясно. За угрозы он извиняться не планировал.
— Извини меня тоже, — неохотно сказала она.
За свое поведение она тоже извиняться не планировала.
— За то, что украла кенгуру и пыталась украсть кольцо, — уточнила она. — Дважды.
— Дважды?
— Когда ты принес его во вторую нашу встречу. Я… кажется, я собиралась сделать это, когда ты вышел в ванную. Смутно помню, правда.
— Немыслимо…
— Прости.
Судя по тому, что он никак на это не отреагировал, прощением тут и не пахло.
А она еще жаловалась, когда люди, перед которыми она провинилась, говорили ей, что это пустяк и равнодушно взмахивали руками. Хорошо теперь было бы вернуть те славные времена!
Глеб скомпенсировал свою беспощадность легким нерешительным поцелуем в щеку, взглянул ей в глаза, проверяя, не вздумает ли она снова вспыхнуть, а затем, удостоверившись в том, что она более-менее в порядке, отпустил домой.
Продолжительная прогулка в парке продлилась до самого вечера. Эмоционально выжатая Лина ходила по пятам за людьми и слушала чужие разговоры, проблемы, споры и шутки, и это помогало не думать о своих.
Впрочем, иногда она вспоминала и о своей собственной шутке. Грандиозной и уморительной. Она должна была ждать ее дома. Если Ане, конечно, не надоело бегать от нее с выпученными глазами.
Ни к каким врачам Лина не собиралась идти.
Она просто оказалась в сложной ситуации. Про такие обычно писали в интернете отчаявшиеся люди, которые начинали видеть выход и решение в эзотерических практиках. Люди, к которым она так снисходительно всегда относилась…
Ну, никогда не поздно поменять свое мнение и попробовать что-то новое. Пора присоединяться к этому клубу!
Глава 23. Шестерка Мечей
Шестерка Мечей: путешествие, выход из положения, уход от прошлого, смена ориентиров, неопределенные перспективы.
Когда Лина пришла домой от Глеба, Аня наконец поняла всю серьезность ее намерений. Она не стала спрашивать, о чем они разговаривали — хоть за это можно было быть уже благодарной.
— Десять косарей, — заявила она, увидев, как Лина залпом выпила кружку с недавнего времени полюбившегося ей чая — ромашка и корвалол.
Лина уставилась на нее исподлобья.
— Скидки мне не нужны.
— Скидок нет. Десять косарей гони — и будем решать проблемы.
Лина не удивилась бы, если бы подобная помощь стоила раз в пять больше, но Аня упрямилась и явно пыталась сэкономить ее деньги.
— Слушай, — устало вздохнула она, откладывая пустую кружку в сторону. — Я поняла, как это работает. Ты платишь кучу бабок, отрываешь их буквально от сердца и потом не можешь не ждать и не надеяться, что эта дичь сработает. Потому что вкладывается что-то важное и нужное. Кровно заработанные денежки!
Аня встала перед кроватью, на которую Лина прилегла после чая, и всем своим видом показала свое недовольство ее выводами.
— Лин, денежки — гарантия для ленивых. Куда важнее вложить другое.
— Что?
— Сама догадайся!
— Вложить в конверт с деньгами еще один конверт?
— Нет. Твоя вера в то, что все сработает! — воскликнула Аня. — Твои сильные эмоции. Красивые и страшные ритуалы нужны только для того, чтобы их поддерживать и усиливать.
— Ясно. Чудно, — ответила Лина. — Так сколько?
— Пятнадцать.
Она скосила глаза на подругу и заметила, как та, скрестив руки, нервно стучит пальцами по плечам. Да, Лине тоже было неудобно брать деньги с людей, с которыми она вроде как стала хорошо общаться. Еще не друзья, но уже и не чужаки — и у них скрепя сердце принимала оплату. А тут вон вообще лучшая подруга!
— Сколько без скидок? Хватит увиливать!
— Тридцать.
— Боже, — пробормотала Лина. — Че так дорого?
— Но… ты же сама сказала…
Она махнула рукой, прекрасно зная, что и это не окончательная цена. Жаба вцепилась бы ей в горло, согласись она и на десятку, но что-то подсказывало ей, что экономить все же не стоит. Правда этот же голос говорил, что и остановиться вовремя тоже не помешает.