Он жив! И он выздоровеет!.. И что тогда? Интересно, может ли мужчина любить женщину, которую не видит? Вспомнилась где-то слышанная поговорка "мужчина любит глазами". А если даже не так, все равно им годы не быть вместе. От трех до семи, так, кажется, сказал Зыков.
Но и эти невеселые мысли не развеяли ее благодушия. Тут же она подумала: может быть уже вернулась мама и ждет ее? Телефон-автомат был поблизости, а рядом в киоске "Союзпечати" продавались жетоны.
Но когда она набрала свой домашний номер, трубка не ожила.
Идти сейчас к Алке? Хоть Маше и был дан ключ от ее квартиры, идти в пустое чужое жилье (Алка-то в институте) казалось ей чем-то неправильным. Слишком часто бывала она в чужих квартирах без приглашения и даже без ведома хозяев.
Нужно было подумать о последствиях своей сегодняшней выходки в прокуратуре, но в голову ничего не приходило.
Она присела на скамейку и закурила.
Оставаться на улице тоже не прельщало: становилось по-осеннему прохладно. И хотелось есть.
И вдруг, словно похмелье, черная волна нахлынула на нее. Одиночество. Все это время она не ощущала, как она одинока. В Питере был папа со своей смешной заботой, потом - Атос; и "бандиты" (для кого-то - бандиты, а для нее - безопасные и забавные человечки). Потом была всепоглощающая ревность, обида, страстная жажда мести... Плотность чувств с лихвой заменяла ей общение. Потом - радость встречи с домом, Алка, возвращение веры в любовь...
Сейчас - пустота. Пустота, пустота, пустота...
Это было ужасно глупо с ее стороны - вот так сидеть и упиваться своим одиночеством, и, наконец, она решила, куда сейчас отправится: в политех к Алке на занятия. И посоветуется с ней. Или посоветуется потом, а сегодня снова сходит с ней к ее ребятам в общежитие. Развеяться. А там - будет видно.
...Звонок возвестил об окончании пары, и из аудитории в коридор посыпались симпатичные молодые ребята. Это явно были совмещенные занятия нескольких групп: ребят было много. Нескольких она узнала, узнавали и ее кивали, приветливо улыбались.
Алка вышла одна из последних в сопровождении тоже знакомого Маше парня - того самого Сережи, который ухаживал за ней на той, памятной, вечеринке. "Очень характерно", - отметила про себя Маша. Алка с детства усиленно кокетничала именно с ЕЕ мальчиками. Они никогда не ссорились по этому поводу, ведь шансов у Алки "увести" мальчика практически не было, сама же она объясняла свое поведение так: "Просто, Машка, у тебя вкус хороший: только ты скажешь, что тебе мальчик нравится, смотрю, а он точно - классный..."
Увидев Машу, Алка обрадованно помахала рукой, а Сережа потупился. Маша внутренне усмехнулась: какие они все-таки дети.
- У нас еще пара, я тебе очень нужна? - спросила Алка, поравнявшись с ней.
- Да, у меня, кажется, неприятности.
- Ты в своем амплуа... Ладно, тогда я смываюсь, - Алка обернулась к Сергею. - Будь другом, устрой, чтобы на перекличке кто-нибудь за меня крикнул.
- Устрою, - вроде бы даже с облегчением тряхнул тот светлой шевелюрой и побежал догонять остальных.
- Что у тебя опять стряслось, пропащая ты душа? - накинулась Алка.
- Сейчас все расскажу. Где тут присесть можно?
- Деньги есть с собой?
- Смотря сколько.
- Тут прямо в корпусе кафе недавно открылось...
- Ну, на это-то хватит...
- Я всяко не "Форд" у тебя хотела попросить.
- Кто тебя знает. Хотя, если сильно попросишь...
- Ты уже достала своими барскими замашками. Пойдем.
...После рассказа Маши они довольно долго молчали, потягивая через соломинку коктейль. Неважный коктейль - отметила про себя Маша. За то - не дорогой.
- Знаешь, - начала наконец Алка, - когда мы от Леши шли, и ты не захотела исчезнуть, я тебя не понимала. Я привыкла думать, что ты живешь в Питере, что тут ты - в гостях... Но потом поняла: тебе, везде было плохо, дома ты - только здесь...
- Да нет, - перебила Маша, - иногда мне было очень хорошо...
- С ним, - кивнула Алка. - А знаешь почему? Потому что в нем твоя душа неприкаянная нашла хоть что-то стабильное. Домашнее. Ведь не влюбилась же ты в какого-нибудь пижона питерского, мало их там что ли?
- Хватает, - улыбнулась Маша, припомнив "Охту" и ее постоянных посетителей.
- Так вот. Он для тебя был частицей дома...
- Ну, не только...
- Не перебивай, дай договорить, - чуть повысила Алка голос, и Маша, кивнув, стала внимательно слушать ее.
- Из дома ты не сама уехала, тебя выперли. Отчим выпер. В Питере друзей настоящих ты себе не завела. И тут - Леша. Может быть, он для тебя и что-то большее, только лучше всего тебе было бы С НИМ и ЗДЕСЬ, понимаешь?
Маша кивнула:
- Да, ты, наверное, права.
- Короче, что я хочу сказать. Я поняла, почему ты не исчезла. Ты вернулась НАСОВСЕМ. Но тем, что ты устроила сегодня, ты себе это сильно усложнила.
Нельзя сказать, что Алка сообщила ей что-то новое, но она как бы упорядочила в машиной голове то, что она знала и раньше. И Маша была благодарна ей за это.
- И как мне быть дальше?
- К черту гордость. Нужно звонить в прокуратуру. Твоего Зыкова от дела отстранят, это факт...
- Да, он и сам сказал...
- Ну вот. А новый следователь поуважительней будет. И очень хорошо, что ты деньги не отдала. Нужно нанять самых лучших в городе адвокатов для тебя и для твоего Атосика. Тебе придется пройти через всю эту судебную волокиту, если ты действительно хочешь вернуться к спокойной жизни. Второй вариант - в бега.
- Нет. Меня больше устраивает первый. А насчет адвокатов, думаешь, это может помочь? Со мной-то проще, а вот Леша...
- Да там куча смягчающих обстоятельств! Его ведь тоже, как и тебя, использовали. И чем, к стати, дело кончилось: он пытался вырваться, ушел, не взяв ни копейки, а его "подельщики" приехали и ножом пырнули. За что? За то, что "завязал"... Чистосердечное признание, раскаяние, хороший адвокат, глядишь - три года строгого режима. Потом - за примерное поведение еще год скостят, останется два - как в армии. А то и вовсе под амнистию попадет...
Маша смотрела на подругу и поражалась.
- Откуда ты все это знаешь? Я помню, ты мечтала на юрфак поступить, но ведь не стала же.
- Потому и не стала, что всей этой ерунды объелась. "Открою кодекс на любой странице и не могу - читаю до конца..." Противно стало. Когда маленькая была, во всей этой уголовщине какая-то романтика виделась. А потом поняла: это же люди... Плохие люди.