— На помощь! Насилуют! Убивают. Замуж хотят выдать против воли! Хелп! Сос! Караул! Помогите несчастной королеве! Люди!!! Животные! Хоть кто-то!
Кочевник сначала оторопев от такого шоу, все же быстро берет себя в руки и начинает силой меня тянуть вперед. Наверное, со стороны это выглядит удивительно комично. Жених хватает свою невесту за руки и ноги, чтобы пройти брачную церемонию. Умереть ни встать. Но, как бы активно я не боролась, все же Горан сильнее. И с горем пополам он все-таки притягивает меня в большое ритуальное помещение. Выглядим мы с ним соответственно: красные, поцарапанные, с порванной одеждой и испорченными прическами. У меня внутри все кипит. Хочется выцарапать глаза проклятому варвару.
— Вот и наш жених с невестой! — громко говорит какой-то дед в белом балахоне, с большой книгой в руке.
Я ставлю руки в боки и по-хозяйски смотрю на помещение. На стульях с обеих сторон собрались люди. В основном мужчины. В основном кочевники, хотя взгляд нащупывает и нескольких иностранцев, которые очень отличаются от местного населения.
— Пойдем, — сердито процеживает сквозь зубы горе-жених.
Очевидно, здесь не принято, чтобы женщина так себя вела. Тем более на глазах у его товарищей. Ну, что же, мне это только на руку. Я гордо прохожу вперед, сдуваю со лба прядь розовых волос, и собравшись с духом, начинаю выть.
Нет-нет, не подумайте, не плакать. Нет. Я начинаю по-настоящему выть, как волчица, на полнолуние. Становлюсь на четвереньки, и задрав голову вверх пою:
— Ау-у-у-у. Ау-у-у-у. Ау-у-у-у!
Жаль, что на спине у меня нет глаз. Не отказалась бы посмотреть на реакцию гостей и главного виновника торжества. А че? Пусть подумают, что я с ума сошла. Может хоть так отстанут.
— Ау-у-у-у. Ау-у-у-у. Ау-у-у-у! — вою вдохновенно.
Через несколько секунд ко мне подбегает ошарашенный Горан и пытается меня поднять. Но не так все просто. Я вошла в роль, поэтому продолжаю выть, рычать и кусаться. Эх, театр по мне плачет. Не зря в детстве посещала кружок театрального искусства и часто практиковала этюды на тему: «животные в дикой природе».
— Катарина, что ты делаешь! Прекрати немедленно! Ты меня позоришь!
— Ау-у-у, — отвечаю, оскалив зубы.
— Катарина, если ты не остановишься, я буду вынужден сделать тебе больно. Очень сильно больно.
Но его угрозы для меня всего лишь пустой звук. Я не успокоюсь, а еще больше неистовствую и пытаюсь бросаться на гостей и местного «священника». В это же мгновение Горан не выдерживает. Он достает из кармана какой-то амулет и начинает шептать заклинание на непонятном для меня языке. Эх! Надоели эти колдуны. Моя бы воля, сожгла б их всех на священном огне инквизиции. И уже поднимаю ногу, чтобы толкнуть ею кочевника, как с ужасом осознаю, что не могу этого сделать. Пробую поднять руку — у меня не выходит. Будто я превратилась в марионетку в руках мужчины.
Словно по мановению волшебной палочки я поднимаюсь с пола и послушно подхожу к деду в балахоне. И все без какого-либо участия моего мозга. Тело движется само собой. Ох, неприятность. Он действительно превратил меня в марионетку. Горан, все еще бормоча заклинания, берет меня за руку и поднимает серьезный взгляд на священника. Атмосфера вокруг меняется. Люди успокаиваются, шок проходит. Будто все понимают, что теперь я без разрешения кочевника и пальцем не пошевелю.
Пока белый балахон разворачивает книгу и начинает оттуда что-то читать, лихорадочно думаю о своей дрянной судьбе. Это же надо было так влипнуть. Ну, не хочу я выходить замуж. Но как спастись, когда больше тело мне не принадлежит? Я и сказать теперь ничего не могу. Вообще, ничего не могу.
Видимо, заметив мое кислое выражение лица, Горан наклоняется вперед и шепчет на ушко.
— Не волнуйся. Мы обязательно найдем общий язык. Ты будешь очень счастливой женой.
Ага. Найдем общий язык. Так и поверила. Счастье — мне не светит, пока не сниму с себя проклятие.
В момент, когда думаю об этом, впереди начинает происходить нечто странное. Воздух гудит, становится похожим на желе и начинает светиться. За считанные секунды позади священника возникает серебристый портал, из которого вылезают двое мужчин. Сначала я не понимаю, кто это, и только удивленно смотрю на мужественные силуэты. Но когда белый балахон отступает в сторону: наконец вижу знакомые лица. Это Олешка и Лирон. Оба сердитые-сердитые. В руках держат оружие и воинственно смотрят на кочевников, вокруг меня.