В конце недели они просыпаются поздно. Завтракают, читают, упражняются на гимнастических снарядах. В саду, у дома, в легких шелковых спортивных костюмах, они накачивают мышцы, играют в теннис или в баскетбол, забрасывая мяч в кольцо. После полудня купаются, одеваются, наводят марафет, обрызгивают себя духами, готовясь к вечерним развлечениям под неотступным наблюдением Фриды.
— Девушкам из приличной аристократической семьи не следует подражать современной вульгарной моде, — говорит отец, и Фрида строго следит за ними.
В субботу и воскресенье распорядок дня меняется. На детском этаже читают стихи, танцуют, перемежая это взрослыми беседами о писателях, классических мыслителях или современных духовных учителях и философских веяниях. Фердинанд и Гейнц — каждый согласно своему мировоззрению и жизненному опыту — устраивают дискуссии на собрании детей. Оба они люди духа, но мировоззрения их развиваются в противоположных направлениях.
Гейнц красив. Голова обрамлена рыжеватыми волосами с золотистым оттенком. Он широк в плечах, узок в бедрах, движения его гибки, как у атлета. Одет с иголочки, вычищен и выглажен, выбрит до блеска — таким он каждое утро направляется в свой офис. Груз ответственности за финансовое положение семьи лежит на нем, и от этого выражение его лица становится серьезным и озабоченным. Юноша гордый и самостоятельный, он старается не обращаться за советами к отцу и деду. Хотя положение и в экономике и в политике явно неустойчивое. Он убежден, что новые европейские веяния вообще не внедрились в сознание немцев.
Не таков Фердинанд, чуждый миру бизнеса. Свободный от забот, он ведет свою жизнь согласно собственным желаниям. Он, считающий себя хотя бы наполовину принадлежащим к миру искусства, ходит по коридорам дома в вельветовых брюках, в рубахе нараспашку, как человек богемы, реализовавший свои мечты. Но к обеденному столу, в присутствии хозяина дома, он приходит выглаженным, в шелковой рубахе, застегнутой на все пуговицы и в галстуке из модной коллекции Гейнца.
Фрида помнит первое впечатление, которое на нее произвел этот молодой человек.
— Хозяин, — обратилась она к деду, — Этот юноша не должен учить девушек.
Деда не впечатлила нордическая внешность и светлые волосы Фердинанда, вызывающе выделявшие его среди других студентов. Он скользнул взглядом по его узкому, слишком заостренному лицу, по рукам и ногам, что также были слишком тонки, пожал руку, и глаза уперлись в щеки по обе стороны острого и выдающегося носа.
— Фрида, этого молодого человека нечего бояться.
Дед мигнул, указывая на юношеские угри на лице студента, и сомнения Фриды отпали. Такой долговязый и неуклюжий от головы до пят парень не вскружит головы его внучкам. И ее подозрения быстро улетучились. Фердинанд — добрый дух дома, оживляет все вокруг своим живым темпераментом. Вокруг него всегда смех, шутки и дискуссии на самые высокие и животрепещущие темы.
Бассейн с верандой — «святая святых» детей. За исключением деда, Фриды и, естественно, Фердинанда, ничья нога не ступает в их владения.
В выходные дни жизнь здесь кипит с утра до обеда и затем замирает до полдника.
В конце недели молодежь заполняет бассейн. Только Бертель, к неудовольствию Фриды, занята своими делами.
— Иисусе, отложи книгу. Помойся, оденься и хватит мечтать.
Вот девочка, наконец-то, лежит в ванной. Фрида опускает руку в белоснежную пену и пробует воду.
— Вылезай, вода уже остыла, еще простудишься.
— Бертель поднимает голову, озираясь, как человек, только вернувшийся издалека.
Бумба подтягивает штаны и вспыхивает, как легко воспламеняемый фитиль:
— Бертель воображает, что растет не среди людей, а среди лесных волков!
Этот забавный малыш сам радуется собственным шуткам. Он почти дословно пересказывает странный рассказ сестренки о Каспаре Хаузере, сыне Наполеона Бонапарта и австрийской королевы. Бертель рассказала ему о предположении, что Каспар Хаузер был спрятан в лесу и подобран волчьей стаей.
— Не прислушивайся к сумасбродствам твоей сестры, — предупреждает его Фрида.
— Бертель говорит, что старая графиня является вороньей королевой, — Бумба кусает губы и хлопает себя по бедрам.
— Всё это глупости, — Фрида касается мочек ушей мальчика. — У нашей старой соседки ослабели шурупы в мозгу, и она никакая не королева черных ворон.
Плавными движениями она вкручивает малышу в уши кусочки ваты, стремясь извлечь пробки желтого воска и вместе с ним накопившиеся глупые байки из доверчивых ушей малыша.