— Значит, вы пойдёте в Эбурак? — спросил Венуций.
— Да.
— Тогда берегитесь! Вы вмешиваетесь не в свою драку.
— Никто не смеет нам угрожать!
— Тем не менее слушай римлянин, — твёрдо сказал Венуций, — если вы пойдёте дальше, то вам надо будет пройти сквозь ряды наших воинов. Мало того, если вы не уйдёте сегодня до полуночи за Ому, то не покинете наших владений, вы не покинете их никогда. Я всё сказал. А решать вам.
С этими словами он хлестнул коня, и варвары помчались прочь. Клодий и Барк вернулись к своим. Когда Публий Клавдий Вителий узнал, что требуют варвары, он пришёл в неописуемую ярость.
— Клянусь Марсом, — взревел он, — этот Венуций видимо возомнил себя Ганнибалом, что осмеливается диктовать нам условия. Ведь мы разгоним весь этот варварский сброд в два счета.
— Не горячись, дружище, — успокоил его Клодий. — Лучше давай обсудим, как нам поступить.
— Что тут обсуждать? Строимся друг за другом и боевым строем идём на Эбурак. Если эти ублюдки осмелятся напасть на нас, мы покажем им силу римского меча. Я сам лично принесу Картимандуе голову ее супруга.
— Ты смел, но безрассуден, как наш легат Петилий, — ответил Клодий. — Но посмотри на этих варваров. Они ведь не шутят. Вряд ли мы сможем разбить их всех за одну схватку. Зря потеряем людей.
И Клодий протянул руку в направлении бригантов.
А варвары уже стояли перед римлянами во всей своей силе и мощи. Их было действительно не менее двух тысяч, причем половина верхом на лошадях. Они находились на расстоянии полторы тысячи шагов от римлян и гигантским полумесяцем закрывали путь на Эбурак. Можно идти только в одном направлении — назад.
— Только вперед! — уверял Вителий. — Быстрым шагом. Варвары растянулись слишком широко. Мы в мгновение расколем их надвое.
— Но они тут же сомкнутся за нашей спиной, — возражал Клодий. — Смотри, как они подвижны.
— Ну и что. Они не осмелятся напасть. Мы пойдем до Эбурака и спрячемся за его стенами.
— Нет никакой гарантии, что Эбурак не взят Венуцием. И мы окажемся в глубоком тылу у варваров. А завтра здесь уже будет не две тысячи, а четыре, пять, десять и нас разобьют. Мы ничего не сможем сделать. Есть один хороший выход.
— Какой?
— Уйти за Ому и послать за подкреплением. До Линда послание дойдет за час. Дым передаст тревогу и очень скоро девятый легион будет здесь.
— А я все-таки уверен, что надо идти вперёд.
— Не будь безумным!
— А ты не будь трусливым! — вспылил Вителий. — Слишком много слов о бегстве, Неужели тебя так крепко держит твоя девчонка?
— Не смей так говорить о ней, негодяй! — Клодий тоже пришёл в бешенство.
Его рука непроизвольно взялась за меч. Вителий понял, что сказал лишнее.
— Извини, если я оскорбил тебя, — поспешил сказать он. — Я не знаю, что это за девушка, которую ты тащишь за собой, но видно ты больше боишься за неё, чем за солдат.
— Ты прав, — успокоился Клодий. — Она моя жена. И я никому не позволю говорить о ней дурно.
У Вителия в изумлении открылся рот.
— Но ты посмотри, что делают варвары! Это крикнул Барк, который подъезжал к спорящим префектам.
Британцы в самом деле успели сменить позицию, за это время пока командиры спорили между собой о дальнейших действиях.
Они приблизились к римлянам на двести шагов, словно намекали, что тот, кто перед ними, должен уходить.
— Ну что, неужели мы не нападём на этих наглецов? — воскликнул Вителий.
— А вдруг в зарослях у них есть ещё воины? — вслух подумал Клодий. — Мы поступили опрометчиво. Нас так легко окружить.
— Это верно.
— Давай хотя бы отойдём к Оме. Там нас хоть невозможно будет взять в кольцо.
— Дьявольщина! — выругавшись, сплюнул Вителий. — Давай команду. Пока у нас действительно нет никакого выбора.
Клодий дал команду седьмой когорте, Вителий — второй, Барк — коннице. И римляне стали отступать в строго дисциплинированном порядке, стараясь не потерять собственного достоинства. Это было унижение. Это понимали и римляне, и варвары, но пока все молчали. Лица римлян были хмуры, как небо перед надвигающимся ураганом.
Бриганты в том же порядке медленно двинулись вслед за отрядом, словно сопровождая их. Это было новое оскорбление. Клодий побледнел, так что Актис даже пришлось взять его за руку, а Вителий чудом сдержал себя, чтобы, забыв обо всём на свете, не дать приказ солдатам напасть на наглого и насмехающегося врага.
— Кто это был? — спросила Актис Клодия.
— Представь себе, — хмуро ответил Клодий, — это был Венуций. Теперь он называет себя королём бригантов. Негодяй.
— Почему королём? — удивилась Актис. — Ведь Картимандуя царица.
— Он хочет быть выше её. У британцев царь — это тот, кто повелевает лишь одним племенем, а король — двумя, тремя и больше. Но таких всего несколько. Видимо, в последнее время Венуция признали ещё какие-то народы. Его отец пикт, а мать — дочь царя ордовиков.
— Он совсем молодой, — задумчиво произнесла Актис.
Это не понравилось Клодию.
— Как это ты могла рассмотреть? — хмыкнул он.
— Когда ты говорил с ним.
Римляне продолжали медленно отступать, а бриганты преследовать их. Впереди показалась река. Легионеры прошли мимо того самого места, где в эту ночь стоял их лагерь, и встали у самой воды. Вот тут жители Эльбиона видимо уверились, что враг уходит на тот берег, не выдержали и разразились радостным кличем победы.
За несколько минут до этого Клодий как раз вступил в разговор с Вителием. Он убеждал его перейти реку, мотивируя это тем, что там можно дожидаться подхода основных сил.
— Подумай сам, — уверял командир седьмой когорты, — зачем нам вмешиваться во внутренние распри дикарей? Пусть они сами разберутся с этой подлой бабой. А мы сделаем вид, что опоздали. Венуций рано или поздно сам признает нашу власть. Просутаг и Боудикка убедят его сделать это. И не будет ничьей крови. Ни нашей, ни варварской. Разве не этому учили нас Август и Тиберий?
— Клянусь Геркулесом, ты прав, — вздохнул Вителий. — Но как тяжело отступать. Я не делал этого ни разу в жизни. Мой дед был орлоносцем нашего легиона, и он был первым римлянином, который ступил на эту землю. Сам великий Цезарь лично наградил его, когда тот первым бросился с корабля в атаку, когда все были в нерешительности. Он воодушевил их и прославил Девятый легион.
И в ту самую минуту, когда Вителий говорил эти слова, бритты нарушили торжественную тишину своим победным криком.
Краска прилила к голове Вителия.
— Нет! — вскричал он. — Клянусь Миртой, но мои люди и я больше не сдвинемся с места. Лучше все погибнем в сражении, чем вынесем этот позор. Смотри, Эллиан. Смотри, как они ликуют. Неужели твоё сердце не возмутится, видя это?
Клодий в душе проклял все на свете: и себя, и Вителия и варваров.
— Неужели ты останешься здесь? — спросил он.
— Да.
— А мне значит идти на тот берег? Зачем ты вынуждаешь меня к бесчестию?
— Ты не прав. Бесчестие ждёт нас на том берегу, а не на этом.
Что мог ответить Клодий. Как воин, он полностью разделял мысли Вителия. Но калёным железом жгла тревога за жену. Какие только проклятия не вызывал он на свою голову, за то что взял Актис в эту экспедицию.
Римский отряд повернулся спиной к реке и к величайшему изумлению варваров, снова пошел вперёд. Полминуты и он выстроился в боевом неприступном порядке в ста шагах от воды на той возвышенности, где ночевал в эту ночь.
Бриганты никак не ожидали такого поступка врага и чуть было не вплотную не подошли к ощетинившимся копьями римлянам. Но они вовремя остановились и крики радости и торжества сменились криками ярости и разочарования. Синие щиты были настолько близко, что легионеры видели злые и грозные лица их обладателей. Но более активных действий бритты не предпринимали. Римляне тоже не бросались в атаку, а словно ждали нападения. Две когорты и их вспомогательные войска стояли твердо и крепко, как столетний дуб, который британцы почитают больше остальных деревьев за его мощь и покорность.
Видимо варвары оценили эту мощь и силу легионеров, но они стали отступать и скоро вновь восстановили то расстояние между собой и римлянами, которое было прежде.