Мятежники, берут Веция младшего в заложники, и когда легат Леонид возвращался с войсками, чтобы подавить этот бунт, то заложника естественно убивают. Уже разогнав и полностью уничтожив этот сброд, легат находит своего племянника мертвым. Так в два дня доблестный солдат лишился жены, племянника и брата. Но зато он завладел состоянием жены, правда после погрома оно было уже не столь большим как раньше, и становится после смерти племянника главным наследником Веция. Не правда ли удивительная история? Но дальше еще интереснее! Естественно, сенат вызывает легата в Рим, чтобы выслушать от него о бунте в Капуе во всех подробностях. Подумайте только, мятеж в центре Италии, можно сказать, в самом ее сердце! До чего мы дошли? Мало тех хлопот, что доставляют нам на границах и в колониях варвары, теперь еще и рабы в собственном доме устраивают заговоры. Но я отвлекся, а для будущего префекта это непростительная оплошность. Как у меня пересохло в горле!
Бебия, услыхав последние слова Педания Секунда, тут же приказала рабыне принести вина. Претор утолил жажду прохладным и светлым тускуланским напитком, с удовольствием оттер рот поданной салфеткой, громко причмокнул и возобновил прерванный рассказ:
— Петроний Леонид, легат Кампанского легиона, того самого, который сенат решил отправить в Иудею, так заторопился за воинскими почестями, что чуть ли не пешком отправился в Рим без всякой вооруженной охраны. И надо же так случиться, у самого Рима перед рассветом, (а легат даже не ночевал в пути, так он спешил), на него напали разбойники или беглые рабы, попробуй теперь узнай, кто это был, поколотили Леонида, ограбили и раздели сопровождающих его рабов. Так бедолагу после этого прямо на дороге хватил удар, и его душа отправилась к берегам Стикса.[5] Его подобрал продовольственный обоз и привез а Рим. У нас в магистре чуть со смеху все не умерли. Хотя, конечно же, как полагается, назначили следствие.
— Подумайте только, человек, который, быть может, в зародыше уничтожил новую войну рабов, да не допустят боги еще одного Спартака! Ограблен и избит беглыми рабами, да еще совсем недалеко от Капенских ворот. Тут и сам Красс умер бы от злости. Негодяи, наверно, побежали делить добычу, на Сесорское поле.[6]
Тут рассказчик расхохотался. Клодий и Бебия с изумлением смотрели на него.
Человек, который не менее чем через шесть лет, уже будучи префектом Рима будет зарезан в постели собственным рабом, взревновавшим его к юноше-виночерпию, сейчас смеялся над своим собратом-рабовладельцем.
Впрочем, это редкое качество для римлянина, смеяться над гражданином, погибшем от рук рабов, пусть и нелепо.
Когда погибнет сам Педаний Секунд, смеяться над ним никто не будет. Напротив, охваченные жаждой мести, его собратья по власти и богатству, поспешат исполнить суровый закон предков и казнят не только убийцу, но и всех других рабов убитого господина, за то, что те допустили смерть своего хозяина. Четыреста человек, среди которых были женщины, старики и дети, даже еще грудные, ответят жизнями за смерть старого префекта.
Но это в будущем. А сейчас претор добродушно веселился. Насмеявшись вволю, он вновь заговорил:
— И вновь наследство Веция осталось без хозяина. Тут уж пришлось вмешаться мне. Я потребовал себе завещание покойного и стал изучать его. Так мне приносят сразу два завещания — последнее, составленное полгода назад и первое — двухлетней давности. В последнем ясно сказано, что все остается Титу Вецию. Но Тит мертв, бедняга. Смотрим в первое. Там по возрастанию целых четыре наследника: Тит Веций, сын Гая, Люций Петроний Леонид, сводный брат, и два дальних родственника: некий Понтий Агриппа из Сицилии и ты, Марк Клодий Эллиан. Легат тоже мертв. А Пантий Агриппа, мы сделали прямой запрос, и позавчера пришел ответ. Гай Понтий Агриппа также скончался ровно десять месяцев назад от сильного приступа астмы. Третий наследник тоже исчезает. А мы знаем, ты, Клодий отсутствуешь в Риме и несешь службу в Британии. Делаем туда вызов для получения наследства, и собираемся ждать. Прошел бы месяц, и все досталось бы цезарю. Но тут два дня назад мне приносят списки офицеров с просьбой отметить в отпускном документе разрешение на побывку, и я вижу среди десятков имен твое. И вот я здесь в полной уверенности, что обрел новых друзей.
Клодий и Бебия несколько секунд стояли не двигаясь, потом бросились благодарить претора за его старание и помощь в этом деле.
Так в одночасье Марк Клодий Эллиан, простой офицер из британского легиона стал сказочным богачом. Событие это он отметил шумным застольем, пригласив старых доармейских друзей. Гуляли почти до утра. А на следующий день, взяв с собой мать, наследник поехал на Палатин — этот шумящий центр города, чтобы взять в руки власть над домом. Претор Педаний Секунд, естественно, тоже был там. Дом оказался почти таким же, какой был у Поппеи Сабины. Увидев его, Клодий сразу вспомнил свою давнюю любовь.
Голову факелом обожгла мысль, что он, Марк Клодий Эллиан, теперь равен своим материальным положением с той, которая так жестоко отвергла его несколько лет назад. Сжав кулаки, Клодий поклялся сам себе, что когда кончится отпуск, он поедет в Британию женатым человеком.
С такими мыслями ходил он, и ни о чем другом, кроме своей будущей встречи с Поппеей не думал. Он даже не слушал то, что ему рассказывает болтливый претор. Зато Бебия глаз не спускала с Секунда.
— Да, именно сюда привезли тело Леонида, — рассказывал тот. — Этот дом стал его последним приютом. Бедный легат. Он так и не стал владельцем этих чудесных покоев. Его рабы и рабыни тоже сейчас находятся тут.
По идее их полагалось бы наказать за то, что они не уберегли господина. Но ведь это даже не назовешь убийством. Легат сам умер. Никаких родственников на его похоронах не было. Зато я был там и еще семь сенаторов пришли почтить память героя. Император прислал соболезнование. А я приготовил речь о деяниях покойного. Всем она понравилась. Если захотите, я могу вам прислать ее текст.
За этим рассказом претор успевал все показать и обо всем точно свериться со списком описи имущества. Сам, величайший богач, он очень хорошо относился к себе подобным. К простым же людям отношение его было в корне иным. Но сейчас, когда приближались выборы, и плебсу старался угодить этот пронырливый и ловкий чиновник.
Когда очередь дошла до рабов, находившихся в доме, претор совсем оживился. Но Клодий, напротив, был рассеян и задумчив, мало слушал Секунда и постоянно отвлекался, так что претор даже слегка обиделся.
— Теперь мы богаты, мама, — сказал Клодий, когда Педаний Секунд покинул их. — И знаешь, что я теперь сделаю?
И он рассказал Бебии о своем намерении вновь попросить руку Поппеи Сабины младшей. Мать даже руками всплеснула, услыхав от Клодия такую новость. Попыталась отговорить его, но куда там, сын был так охвачен этой идеей, что не слушал никаких доводов.
А тем временем почти весь Рим узнал о появлении нового богача и о наследстве, которое на него свалилось. Весь город только об этом и говорил. И никто уже и не вспоминал о том, какие грозные для государства события происходили совсем недавно в Капуе. Вечный город живет только сегодняшним днем, а не вчерашним и не завтрашним.
6
Сесорское поле — пустырь на окраине Рима, на котором распинали провинившихся рабов и преступников.