Раздается стук в дверь.
— Войдите, — говорю я.
Входит Аньезе. Я отворачиваюсь.
— Что с тобой? — подходит она ко мне.
— Не знаю.
— Расскажи мне.
Она обнимает меня. Не знаю почему, но ее доброта так трогает меня, что я начинаю плакать. Слезы подступают толчками, откуда-то из глубины, и наконец проливаются обильным дождем. Мой муж, наша совместная жизнь, наше будущее, моя молодость — куда это все делось? Все накопившееся горе изливается из меня вместе со слезами. Я пытаюсь приглушить рыдания и не могу.
— Поплачь, поплачь, — говорит она.
Впервые с тех пор, как увидела Франко на полу фабрики, я зарыдала.
Когда я просыпаюсь, гляжу на будильник и не верю своим глазам. Полдень! Я проспала двенадцать часов. Вокруг тишина, слышно только, как занавеска легонько постукивает о подоконник. Папа прав: тут очень тихо. Я иду в ванную. Набираю горячую воду, погружаюсь в нее. Не знаю почему, но мне вдруг становится легко и спокойно. Мне кажется, что я плыву. Неудивительно, что все испугались за меня, когда я не плакала о Франко. Слезы приносят огромное облегчение.
Одевшись, я спускаюсь в гостиную. К моему удивлению, в доме никого нет. Странно, ведь почти обед. Я выхожу из дома, прохожу до конца улицы. Вокруг много людей, но никого из них я не знаю. Наконец замечаю Аньезе и Пенелопу — они идут мне навстречу с какими-то свертками в руках.
— А, Нелла, проснулась, — с улыбкой говорит Аньезе. — Как себя чувствуешь?
— Отлично.
Я и правда чувствую себя отлично. Как будто гора с плеч свалилась. Я опять дышу полной грудью.
— А где мама?
— Они с соседкой пошли на рынок в Фоджи. Ей нравится рынок. Идем, приготовим обед.
Пенелопа идет впереди.
— А папа? — спрашиваю я у Аньезе.
— Ушел с моим мужем. Так просто, погулять, поглазеть. Кто знает, на что?
Я вхожу в дом следом за Аньезе и Пенелопой. Аньезе указывает мне на стул в кухне. Моя задача — не помогать им, а развлекать разговорами, пока они будут готовить. Кухня — самое большое помещение в их доме. Посередине стоит огромный стол с двенадцатью стульями вокруг него. В углу — еще один длинный стол, для готовки. Аньезе и ее дочь разворачивают один из свертков, достают свежую рыбу, приправляют ее лимоном и травами и кладут в духовку. Я слежу за их слаженными действиями. Никто не командует, никто никого не одергивает. Кажется, я все время говорю Селесте, что и как надо делать. А тут передо мной мать и дочь, которые любят друг друга и уважают право другого делать что-то по-своему.
После обеда я сую ноги в сандалии и подхожу к зеркалу. Не пудрюсь, а только подкрашиваю губы помадой. Дух молодости, который исходит от Аньезе, передался и мне. Нос у меня уже немножко обгорел. Я снова становлюсь похожей на счастливую девочку, какой когда-то была.
Я отправляюсь гулять по городу. Поднимаюсь по холму туда, где в нашем Розето была бы Честнат-стрит. На вершине холма стоит церковь. Я открываю дверь и вхожу. Разглядываю потрясающие фрески, изображающие жизнь Святой Марии. Я улыбаюсь: художник увидел Богородицу красивой, с алыми губами и огромными голубыми глазами.
Из ризницы появляется приходской священник, и я в тысячный раз удивляюсь, зачем Ренато выбрал этот путь. Мне становится стыдно за свои мысли. В конце концов, я только что потеряла мужа. У нас с ним была семья, общее дело и общая жизнь. А теперь меня снова захватила мысль о Ренато Ланзаре.
Я выхожу из церкви на залитую солнцем площадь и вижу группу школьников. Смеясь и весело болтая, они идут вверх по улице. Когда они сворачивают за угол, чтобы подойти к церкви, я вижу, что они старше, чем я думала: не школьники, а скорее студенты. Они говорят по-итальянски, но в их речи слышится американский акцент. Что они тут делают?
У меня холодеет сердце. Меня мучает какое-то предчувствие, но я не успеваю сообразить достаточно быстро.
— Нелла! — слышу я мужской голос, и меня охватывает радость, смешанная со страхом. — Что ты здесь делаешь?
Это Ренато. Я поворачиваюсь к нему. Он поседел, но его волосы по-прежнему густы. Он одет в белую рубашку и брюки цвета хаки. Куда делась сутана?
— Я тут с родителями. А ты как сюда попал?
— Со своими студентами из Университета Святого Иоанна. Мы едем в Апулию. А по пути я хотел показать им, где жили мои предки. К тому же тут в церкви потрясающие фрески.
— Да, я видела.
— Ты как? — спрашивает он.
— Нормально. Франко всегда мечтал посмотреть на настоящий Розето, поэтому я решила, что должна приехать сюда.