Тем не менее он не терял надежды поладить миром с семьей Торы. Взад и вперед по морю пересылались послания. Делу помогло то, что Скаллагрим в детстве воспитывался вместе с Ториром. Бьерн и Тора возвратились в Норвегию. Торольв, которому давно уже не сиделось дома, отправился вместе с ними. Осгерд, маленькая дочь Бьёрна и Торы, осталась в Борге на воспитании у Скаллагрима и Беры.
Бьёрн поселился в поместье своего отца. Торольв остался там также, и его принимали с великим радушием. Весной он и Бьёрн снарядили корабль, набрали дружину и отправились в викинг на Балтику. Вернулись они с хорошими трофеями и после возвращения направились к Ториру Хроальдсону.
Эйрик, любимый сын конунга Харальда, прибыл туда же вскоре после них. Он в детстве воспитывался у Торира, почитал его почти как отца и навещал при каждом удобном случае.
Торольв и Бьёрн прибыли туда в карфи, принадлежавшей Торольву. Судно было маленьким подобием драккара, имело тринадцать пар весел и команду из тридцати человек. Красивое, ходкое, хорошо управляемое суденышко было раскрашено яркими цветами. Бьёрн заметил, что Эйрик часто подолгу стоял возле причала, рассматривая его. Он посоветовал Торольву подарить ателингу[11] Норвегии его судно. Тот послушался, и Эйрик вознаградил его своей дружбой.
Гнев, который король Харальд питал к дому Квельдульва, так и не иссяк. Он не разрешил Торольву явиться перед ним, но все же, ради Эйрика, согласился оставить его в покое.
Торольв оставался в Норвегии в течение нескольких лет. На первых порах они с Бьёрном каждое лето отправлялись в викинг, а зиму проводили у Бриньёльфа или Торира.
Но Харальд старел, его силы пошли на убыль, и он стал все больше и больше перекладывать королевские обязанности на Эйрика. Начал он с того, что передал сыну в полное управление Хологаланн, Северный Моерр и Раумсдальр. Эйрик собрал сильную собственную дружину. Между сыновьями Харальда уже случались поединки со смертельным исходом, и Эйрик счел нужным заранее принять меры. Торольв Скаллагримсон присоединился к этой дружине и скоро занял в ней высокое положение. Лето он по-прежнему проводил в набегах, но почти все остальное время оставался рядом с Эйриком.
Однажды весенней порой Эйрик решил, что Бьярмаланд в Белом море успел достаточно оправиться и там можно рассчитывать на хорошую поживу. Кроме того, он почувствовал, что там происходят какие-то не очень нравящиеся ему события. Место Торольва было на носу передового корабля; когда же шли бои — а биться дружине приходилось часто, и сражения эти были жестокими, — он держал знамя Эйрика.
XI
Солнце, совершавшее свои бесконечные летние круги по небу, заливало мир светом, который дробился в кронах деревьев и лишь кое-где пятнами пробивался до самой земли. Листья светились золотом. Белые березы и серебристо-серые рябины возносили свои стройные стволы над густым подлеском. Под соснами и елями темнели плотные тени. Прохладный неподвижный воздух был полон влажными запахами.
Вуокко, высматривавший звериные следы, резко остановился, поднял руку и склонился к земле. Гуннхильд, державшаяся у него за спиной, тоже замерла и оглянулась назад, на Аймо. Второй колдун крепко стиснул зубы.
Они уже давно ходили по лесу, оставив только-только пробудившееся стойбище. Гуннхильд чувствовала, что прошла очень много; а ведь они столько же шли по ровному месту, сколько продирались сквозь кусты или брели, увязая в грязи, по болотам. И все равно это было лучше, чем ежедневные походы финских женщин, в которых она должна была принимать участие. Но она всей душой ненавидела одежду, в которую была сегодня облачена: мужские штаны и длинную куртку, ненавидела даже сильнее, чем ту одежду, которую ей приходилось носить каждый день. Хотя она понимала, что сейчас никак не смогла бы обойтись без мужской одежды, но все равно она явственно ощущала, что от нее прямо-таки разит той извращенностью, которая, как шепотом говорили между собой норвежцы, окружает сейдров.