Дождь остался позади. Она неслась над землей, покрытой горами, которые становились все выше и круче. Селения, хутора и теснившиеся к ним поля лежали темными пятнами среди окружавших их диких пустошей. И лишь несколько красных звезд неярко светились возле самого окоема. Гуннхильд начала снижаться, приближаясь к этому месту. Возле ручья, который журчал по камням и мерцал тусклым серебром, припало к земле несколько домов. Она знала, что Рёгнвальд находится здесь. Внутри допоздна засиделись люди. Она проникла сквозь крышу и повисла в клубах дыма ниже стропил.
Огонь (рабы, которые поддерживали его, вели себя немыслимо подобострастно и униженно) протянулся через весь зал. Пламя в длинном очаге металось и потрескивало, озаряя неровным светом сидевших на скамьях мужчин. Лишь немногие из них походили на воинов. Среди них были скрюченные старцы, седые пожилые люди, было несколько людей молодых с виду, но со старческими глазами. Все были хорошо, хотя и просто одеты. Колдуны редко хвастаются своим богатством. А сегодня они явно собрались сюда со всей округи.
На высоком месте сидел рослый человек с изможденным лицом; даже сквозь темную бороду было видно, что подбородок у него разделен надвое глубокой бороздой.
— Это будет означать больше чем просто отпор врагу. Поймите это. Мы не можем начать восстания против конунга Харальда — пока еще не можем, — но мы можем сделать Упланд цитаделью против него. — Рёгнвальд усмехнулся. — Может быть, он заболеет и умрет или каким-то другим способом закончит свою жизнь, которая и так уже слишком затянулась.
— Сначала мы должны отвести угрозу, — сказал другой.
Рёгнвальд резко кивнул:
— А разве я не разобрался с этим раньше вас всех? Мертвая женщина предупредила меня…
Гуннхильд, находившаяся во плоти в королевской спальне, содрогнулась. Возможно, Рёгнвальд говорил правду. Возможно, эта женщина была даже его матерью, которую он потревожил в могиле. Однако он сделал это и получил предупреждение о том, что отец отрекся от него и намерен его низложить. Поэтому он и послал за малыми колдунами. Какими бы жалкими и слабыми они ни были — несомненно, ни один из них не обладал такими знаниями, как их повелитель, — вместе они могли причинить такой вред, что не опишешь в словах. А отряд Эйрика должен быть уже на подходе. Он ведь говорил перед выездом, что им потребуется не больше четырех дней.
— Главное, не терять времени попусту, — сказал еще кто-то.
— Верно, — согласился Рёгнвальд. — Теперь, когда мы все собрались, нужно выяснить, что нас ждет и где, и приготовиться.
Значит, в одиночку он не решается вылетать из тела. Тогда он не настолько страшен, как она ожидала. Впрочем, и змея может укусить, когда ее давят ногами.
Рёгнвальд поплотнее запахнулся в тунику.
— Что-нибудь не так, король? — спросил один из сидевших ближе.
— Нет, — пробормотал Рёгнвальд. — Просто откуда-то потянуло холодом, ты не заметил?
Гуннхильд отступила подальше.
Теперь она должна как-то ослепить их. Она, конечно, не была столь могущественной, как те финны, которые могли продать мешок с ветрами норвежскому кормчему или же устроить шторм, чтобы утопить его. Но этой ночью она смогла наполовину слиться с миром и его погодой.
Гуннхильд, оставшаяся в комнате женского дома имения конунга Харальда, запела заклинание и принялась делать пассы. Гуннхильд, находившаяся в Хадаланне, поднялась над крышей длинного дома и превратилась в воду. Звезды начало заволакивать дымкой. Спустя некоторое время поселок окутался таким густым туманом, что ни один человек не смог бы в темноте выбраться наружу. Душа, вышедшая из тела, смогла бы подняться над туманом, но ничего не сумела бы в нем рассмотреть. Скорее всего колдуны сочтут появление тумана случайностью и станут дожидаться, пока он рассеется. Им же не ведомо, как мало времени у них осталось.