— Слава богу, она, кажется, одумалась, — рывком поднялся Джон Браун от стола.
Но Васкес жестом остановила его, ее рука легла на рукоятку меча.
— Пароль, — потребовала она.
— Что-что? — голос был им совершенно незнаком, и они сразу напряглись, Васкес стала вытаскивать меч из ножен. — Какой еще к черту пароль? — затем, будто кому-то в сторону, — Перкинс, премьер-министр говорил что-то о пароле?
— Нет, сэр, — прозвучал другой голос.
— Э-э, боюсь, нам не сказали пароля.
— А зачем вы пришли сюда?
— Мы пришли от премьер-министра, лорда Мельбурна, о котором, боюсь, мы имеем довольно плохие новости. Но как раз перед тем как он… Короче, перед собственно плохой новостью он сообщил нам то, что мы должны передать миссис Мэгги Браун… Должен сказать, я узнал ваш голос. Вы ведь лучница, вы были в Палате общин, так ведь? Мы там встречались. Может быть, вы вспомните, это я дал вам совет, как убить зомби…
Но Васкес уже ринулась по ступенькам, чтобы распахнуть дверь. Она приставила меч к горлу Квимби.
— Что нужно передать? — потребовала она без обиняков.
— Он велел сказать ей, что это ловушка, — пролепетал Квимби, — что она попадет в ловушку.
Слава богу, пронеслось в голове у Квимби, когда он вот так стоял, с приставленным к его шее лезвием, таращась в прекрасные, черные и сердитые глаза девушки, что рассвет близок. Солнце пробивалось сквозь тучи, очерчивая их серебром.
Вплоть до этого момента дела складывались катастрофически плохо. Они с Перкинсом поспешили прочь из Палаты общин, едва успев выскочить перед нашествием полиции, прибывшей к месту действия внушительными отрядами. Они, несомненно, пожелали бы задать им ряд вопросов, особенно учитывая их внешний вид — а выглядели они как потрепанное в сражении войско, только-только вышедшее с поля боя: Перкинс скакал на одной ноге, тяжело опираясь на Квимби, — так они медленно ковыляли подальше от здания парламента, и Квимби, обливавшийся потом, стонал при каждом шаге. Их передвижение затруднялось еще и тем, что Перкинс не только держался за своего хозяина, но и старался придерживать оторванную ногу, чтобы она не выглядывала из-под сюртука. Он снял с нее башмак, чтобы было удобнее, и теперь пальцы Шугэ постоянно маячили у него перед носом или щекотали подбородок — эта картина, что и говорить, будоражила Квимби.
Наконец они добрели до экипажа; засунуть Перкинса на кучерское сиденье оказалось гораздо легче, чем тащить его при ходьбе. Квимби залез внутрь, а когда они тронулись, высунулся из окна и прокричал, перекрывая шум колес:
— Что мне делать, Перкинс?
— Я не знаю, сэр, — прозвучало в ответ.
— Я погиб, Перкинс, я погиб, — кричал из окна Квимби, придерживая рукой свой цилиндр, — или от руки Конроя, или на виселице. Что мне делать, дружище?
— Насколько я предполагаю, сэр, — обернувшись к нему, проговорил Перкинс, — на повестке дня стоит резкое изменение стратегии?
— Что ты имеешь в виду, дружище?
— Надо перейти на другую сторону, сэр.
Квимби ненадолго призадумался, ветер бил ему в лицо. «Это неплохая идея, Перкинс, — сказал он. — Весьма неплохая. И я как раз знаю, кого нам нужно навестить. Разворачивайся и двигай на Пикадилли. К дому лорда Мельбурна. Если мы не застанем его там, попробуем в Реформ-клубе. По крайней мере, мы знаем, что в парламенте его не было».
Итак, спустя некоторое время, экипаж Квимби остановился у главных ворот дома Мельбурна на Пикадилли, и тут лорд увидел женщину — весьма красивую женщину, как не преминул он отметить, — которая выходила из боковых ворот: она что-то сказала своему кучеру и вспрыгнула в карету.
— Ты ее видел, Перкинс? — не удержался Квимби, подумав при этом, что премьер-министр явно не так прост, каким хочет казаться. Да, он всегда был темной лошадкой. И он еще задирал нос перед ним, Квимби! Разыгрывал благородство!
Он достал ящик с инструментами из-под сиденья, затем помог Перкинсу спуститься, и они уединились в карете, задернув занавески.
После того неприятного инцидента на Пэл Мэл они носили с собой некоторые инструменты для срочного ремонта отваливающейся ноги Перкинса. Слуга вынул ногу из-под пальто и вручил ее Квимби, который поднес ее к носу и понюхал.
— Тебе не кажется невероятным, Перкинс, что она не разлагается? — спросил он.
— Кажется, сэр, — ответил тот, уже закатавший штанину повыше бедра и теперь шаривший в ящике в поисках деревянных гвоздей и молотка.
— Во многих отношениях эта нога являет собой результат нашего самого успешного эксперимента, ты согласен? — рассуждал он, передавая ногу Перкинсу, который стал приделывать ее, ловко орудуя молотком.