Он был глубоко тронут и со слезами на глазах сказал, что позирование не принадлежит к числу его любимых занятий, но он вытерпит, если я того желаю.
— Это будет не так трудно, — сказала я, — я стану наблюдать за работой.
— Это будет важным стимулом.
— Я полагаю, и Дэши тоже придет. Вы знаете, как он вас любит.
— Значит, я буду в самом лучшем обществе.
Не откладывая дела в долгий ящик, я поручила сэру Уильяму Чарльзу Россу написать портрет и сделать это во дворце.
Позирование доставило мне больше удовольствия, чем лорду Мельбурну. Я чувствовала в нем беспокойство. Я сидела с Дэши, и мы с интересом наблюдали.
Когда портрет был закончен, я была не совсем довольна. Сходство было, но лорд Мельбурн на самом деле выглядел гораздо красивее. Когда я сказала ему, он заметил:
— Россу нравится изображать свои модели хуже, чем они есть на самом деле. Его это забавляет.
— А меня нет, — сказала я. — Мне нравится видеть людей такими, какие они есть.
— Художник скажет вам, что он видит все иными глазами.
— Если художник не видит того, что есть на самом деле, ему надо полечить глаза.
— Логика вашего величества, как всегда, безупречна.
Портрет повесили, и, если полного сходства и не было, я знала, что мне будет приятно видеть его… всегда.
Вероятно, мое письмо встревожило дядю Леопольда, потому что он известил меня, что собирается посетить меня с непродолжительным визитом. Когда он написал «непродолжительным», он имел в виду очень краткий визит. Он намеревался встретиться со мной в Брайтоне на несколько часов, поговорить и тут же вернуться обратно.
Сама идея поездки в Брайтон была мне не по вкусу. И несколько часов мне тоже внушали недоверие. Я опасалась, что меня вовлекут в какое-то соглашение, которого я не желала. Если бы мне пришлось принимать какое-нибудь решение, то я хотела бы предварительно обсудить его с лордом Мельбурном.
Я ответила, что не смогу приехать в Брайтон из-за многочисленных неотложных дел в Лондоне. Он знал, какой я пережила тяжелый период, и был осведомлен обо всем происходящем в Англии. Пусть это будет визит по всем правилам. Пусть он приедет в Виндзор. Я буду очень рада принять его там. Я думаю, что он был немного разочарован, так как в прошлом я всегда и во всем соглашалась с ним.
Однако, я полагаю, он был так обеспокоен тем, что я написала о нас с Альбертом, что он согласился прибыть в Виндзор. Когда они с тетей Луизой вскоре приехали, я бросилась в его объятия.
— Все то же мое милое дитя, — сказал он.
— Мне двадцать лет, дядя Леопольд.
— Да… да… повзрослевшее дитя.
Тетя Луиза постарела и уже не походила на ту беспечную молодую женщину, какой она была сразу после замужества.
Я провела с дядей лишь несколько дней. И почти все это время мы беседовали. И главной темой его разговоров был Альберт. По его словам, его удивило мое отношение к замужеству. Я ответила, что мое отношение было совершенно нормальным.
— Я имею в виду твое собственное замужество. Ты избегаешь всякой мысли об этом.
— О нет, дядя, просто я еще слишком молода и нет необходимости торопиться.
— Дитя мое, как ты сама сказала, тебе двадцать лет. Это вполне зрелый возраст. Ты готова к замужеству. У монарха есть обязанности по отношению к государству. Ты должна дать стране наследников. Ты же понимаешь, что твой дядя герцог Кумберленд, король ганноверский, только и ждет, чтобы подобраться к короне.
— Он всегда был пугалом. Маленькой я его боялась. Он представлялся мне одноглазым чудовищем вроде циклопа.
— Ты была недалека от истины. Он и теперь, как и прежде, ждет случая.
— Я не собираюсь умирать, дядя. Я намного его моложе.
— Не нужно говорить о смерти, милое дитя. Будь рассудительна… подумай о будущем… о том, чего от тебя ожидают. Тебе доставил удовольствие визит кобургских кузенов?
— О да. С ними было так весело. Александр был очень мил.
— Я помню, как ты обрадовалась встрече с Альбертом и Эрнстом.
— Да, это было давно, но я помню.
— Я имею от Штокмара прекрасные отзывы об Альберте. Он пишет, что таких молодых людей один на миллион.
— Штокмар не сказал бы так, не будь он в этом убежден.
— Разумеется. У меня большие надежды на Альберта.
— Я знаю.
— Ты и он… мои племянница и племянник… мои дети. Ты помнишь, когда я был вдовцом, оплакивая Шарлотту и наше дитя, ты и Альберт были моим утешением. Составляя планы для вас, думая о том, как сделать вас обоих счастливыми…
— Я помню, дядя. Вы были так добры ко мне… и к Альберту.