На самом же деле эта «бедная Мэй», дочь Фрэнсиса, герцога Тэкского, не нуждалась в столь глубокой жалости. Ее брак с принцем Эдди был намечен на 27 февраля того же года, и все, кто хоть немного знал этого молодого человека, в один голос утверждали, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не станет хорошим мужем и не принесет ей семейного счастья. По словам герцога Кембриджского, Эдди был человеком довольно приятной наружности, но при этом «закоренелым и неисправимым бездельником и лентяем, который всегда оказывался не там, где надо, и делал не то, что надо». Кроме того, он был на редкость малодушным, слабовольным и чрезмерно впечатлительным. Даже королева неоднократно отмечала в письмах к его матери, что он ведет «рассеянную жизнь», лишенную какого бы то ни было здравого смысла. Узнав о столь нелестной оценке внука со стороны королевы, сэр Фрэнсис Нолисс, личный секретарь принца Уэльского, тут же обратился к сэру Генри Понсонби с вопросом: «Кто докладывает королеве обо всех его похождениях?» Королева знала практически обо всем, за исключением, может быть, самых незначительных деталей. Принц Эдди хотел жениться на принцессе Елене Орлеанской, симпатичной и чрезвычайно добросердечной девушке. Хотя она была католичкой, а ее отец, граф Парижский, весьма неодобрительно отозвался о подобной перспективе, принцесса Уэльская приложила немало усилий, чтобы устранить все препятствия на пути продвижения сына к этому вожделенному браку. Правильно предположив, что принцесса Елена готова отказаться от своей религии, а королева готова простить принцу Эдди все его безобразные поступки, принцесса Уэльская заставила сына отправиться в Балморал для получения напутствия и благословения бабушки.
А он почему-то очень сильно боялся такой встречи. «Можешь представить себе, — сказал он брату Джорджу, — как тяжело пройти через все это. И я совсем не питаю надежду на благополучный исход дела... Естественно, я считал, что бабушка будет не в восторге от этой идеи и скажет, что это совершенно невозможно. К моему удивлению, она была очень добра ко мне и даже пообещала оказать посильную помощь, что и делает сейчас... Думаю, что больше всего ей понравилось то, что я взял с собой Елену и сказал бабушке, что первым делом мы решили посоветоваться с ней, а не с родителями. Это, как ты понимаешь, не совсем так, но она мне поверила, и все прошло замечательно».
Однако этим планам не суждено было сбыться. Граф Парижский решительно воспротивился браку своей дочери с молодым протестантом, о котором он не слышал ни единого хорошего слова. Таким образом, принц Эдди вынужден был искать себе невесту в другом месте. Влюбившись в леди Сибил Сент-Клэр Эрскин и потерпев такое же поражение, он неохотно согласился жениться на более сговорчивой и уступчивой принцессе Мэй Тэкской, которая была «тихой и сдержанной», довольно поверхностной и, по словам королевы, «обладала такими добропорядочными манерами, которые редко встречаются в наши дни».
Глубоко опечаленный скоропостижной смертью принца Эдди незадолго до свадьбы, его отец сделал весьма экстравагантное и никем больше не поддержанное заявление, что «подобной трагедии никогда не было в анналах королевской семьи». Однако в глубине души он понимал, что его меланхолический и всегда щегольски одетый старший сын, сознание которого, по словам его воспитателя, не было заполнено ничем полезным, кроме желания бездельничать и развлекаться, совершенно не подходил для роли наследника престола, которая выпала ему от рождения. Гораздо больше подходил для этого его младший брат Георг, будущий король Георг V, который и занял место старшего брата, великодушно женившись на принцессе Мэй. По мнению бабушки, это был «приятный, чувствительный и превосходно воспитанный молодой человек, страстно стремившийся к постоянному самосовершенствованию» [89].
За несколько лет до смерти принца Эдди и вскоре после нее королева пережила несколько трагических утрат как среди членов своей семьи, так и среди придворных дам и джентльменов. В 1870 г. ушли в мир иной генерал Грей и сэр Джеймс Кларк. В 1876 г. умерла Огаста Стэнли, а два года спустя в Шотландии смертельно заболел и умер сэр Томас Биддалф, что, по словам королевы, было для нее «страшным ударом». Джералд Уэлсли, настоятель Виндзорской церкви, последовал за настоятелем Стэнли в 1882 г. В 1895 г. был разбит параличом и умер «дорогой и добрый» сэр Генри Понсонби. Личный врач королевы сэр Уильям Дженнер ушел в отставку с этого поста в 1890 г. и умер восемь лет спустя. В 1893 г. умерли два принца — Александр (Сандро) Баттенбергский и брат принца-консорта Эрнест, герцог Кобургский. Незадолго до этого в 1889 г. скончалась Августа, престарелая герцогиня Кембриджская, «последняя из всех, — по словам королевы, — которая могла называть меня просто Виктория!». Последним умер Кристиан Виктор, принц Шлезвиг-Гольштинский, один из самых любимых внуков королевы, старший сын принцессы Елены, скончавшийся в 1900 г. от брюшного тифа во время военной службы в Южной Африке.
«Я просто не могу поверить в это, — писала королева по поводу последней утраты. — Это кажется мне слишком ужасным, слишком невероятным. Умер такой добрый, такой милый и галантный мальчик, такой храбрый и способный офицер». Придворные леди единодушно отмечали, что королева «была убита горем и долго не могла прийти в себя». Леди Литтон, например, своими глазами видела, как королева обливалась слезами и беззвучно хватала ртом воздух. А Мари Маллет писала своему мужу по этому поводу:
«Я не нахожу слов, чтобы описать тебе всю глубину печали, которая охватила наш дом в Балморале. Королева до предела истощена этим неизбывным горем, а отзывчивая и добродушная принцесса Тора (сестра принца Кристиана Виктора) едва перенесла это несчастье... Когда королева падает в кресло, прижимает меня к себе и позволяет гладить ее руку, я совершенно забываю о ее высоком положении и воспринимаю как простую женщину, убитую горем и заслуживающую самого обыкновенного человеческого сочувствия. Я благодарна Богу за то, что у меня есть еще душевные и физические силы находить слова утешения и сочувствия, в которых она сейчас так нуждается... Она просто ангел и пытается хоть как-то поддержать нас, но силы ее уже на исходе... Самое интересное, что недавно она мне сказала: «После смерти принца-консорта мне хотелось умереть, но сейчас я хочу жить и сделать все возможное для своей страны и для тех, кого люблю». Что бы там ни говорили, но это удивительное настроение для женщины восьмидесяти двух лет, а ведь это далеко не первое ее замечание подобного рода».
Миссис Маллет была очень обеспокоена тем вредом, который мог быть нанесен здоровью королевы столь тяжкими переживаниями. А здоровье ее было уже не таким крепким, как прежде, в особенности в жаркую погоду. Королева сама неоднократно отмечала, что жара убивает ее, а жаркие летние дни кажутся ей самыми трудными и невыносимо болезненными. «Я всегда чувствую себя плохо в жаркую погоду, — жаловалась она старшей дочери, — и вообще перестаю соображать». С начала 1880-х гг. королева страдала острыми приступами ревматизма в ногах и часто жаловалась принцессе Луизе, которая любила давать ей самые экстравагантные и экзотические рецепты лечения. Так, например, она рекомендовала королеве каждый вечер парить больные конечности в тазу с виски. Постепенно королева отучалась ходить, а после смерти любимого фаворита Джона Брауна, на помощь которого всегда могла рассчитывать, пережила сильнейший стресс и вообще перестала передвигаться на своих ногах.
89
В 1892 г. принц Георг был возведен в ранг герцога Йоркского. Его отец хотел предоставить этот титул принцу Эдди, однако королева решительно воспротивилась этому, поскольку он был связан с ее ганноверским дядей, который, несмотря на свои успехи в качестве главнокомандующего британской армией, вел далеко не безупречную личную жизнь. Именно поэтому она так не хотела присваивать этот титул принцу Георгу, но потом нехотя уступила давлению старшего сына. «Я рада, что тебе нравится титул герцога Йоркского, — говорила она внуку, — но я не хочу, чтобы ты оставался в своем прежнем положении. Герцогом может стать любой благородный человек, а принцем можно только родиться. Я не в восторге от этих Йорков, так как с ними связаны далеко не самые лучшие ассоциации» (RA GV AA 10/39).