Однако император Франции не захотел показаться невежливым и, не обратив внимания на ее одежду, первым пригласил королеву на танец во время торжественного бала в Версале. Королева вспоминала, что двигался он «легко и спокойно», демонстрируя свое искусство танца. Это был удивительный вечер. Повсюду были огромные букеты цветов, более сотни музыкантов старались изо всех сил, зная музыкальные пристрастия королевы Англии. А фейерверк после бала был просто выше всяких похвал. Ничего подобного королева еще не видела. «Весь подиум был уставлен столиками, — отметила в дневнике королева, — и четыреста человек наблюдали за происходящим».
Наиболее трогательная сцена произошла в Доме инвалидов, где покоился недавно доставленный с острова Святой Елены прах императора Наполеона I. Когда королева появилась в Доме инвалидов, неожиданно начался сильный дождь и прогремел гром. Все присутствующие были поражены этим совпадением. Королева приказала принцу Уэльскому опуститься на колено перед гробом Наполеона Бонапарта, и, когда мальчик склонил голову перед прахом некогда самого могущественного врага Англии, королева расчувствовалась и чуть было не заплакала под звуки гимна «Боже, храни королеву». Даже на глазах прославленных французских генералов появились слезы. «Странно и замечательно в одно и то же время, — заметила королева. — Кажется, что, отдавая дань уважения покойному врагу, мы тем самым устраняем последние остатки вражды и соперничества между нашими странами. А новый союз между двумя самыми могущественными странами мира скреплен самими небесами».
Огромное удовольствие от этого визита получил и принц Уэльский, хотя королева приказала министру иностранных дел лорду Кларендону не спускать с него глаз. Он действительно следил за каждым его шагом, подсказывал, как нужно вести себя в разных обстоятельствах, и пришел к выводу, что материнская строгость к сыну не всегда оправданна и даже отчасти «несправедлива». Конечно, парень задавал много вопросов и редко обращал внимание на ответы, но в целом вел себя вполне сносно, демонстрировал уважение к хозяевам и только изредка упрямился и упорствовал в своем мнении. Однажды, когда они ехали в карете, лорд Кларендон возразил принцу, а тот стал настаивать на своем и в конце концов твердо заявил: «Я все равно остаюсь при своем мнении». Лорд Кларендон недовольно насупился и ответил: «В таком случае ваше королевское высочество придерживается ошибочного мнения». Этот резкий отпор настолько удивил принца, что тот все оставшееся время провел в гордом молчании.
Однако большую часть времени принц Уэльский был поистине счастлив и очарован как самим городом, так и королевским дворцом. Ему понравились прекрасно и модно одетые придворные дамы в Тюильри, а о великолепном фейерверке и говорить нечего. Он просто боготворил романтического, таинственного императора Франции и однажды вечером признался ему: «У вас замечательная страна. Я хотел бы быть вашим сыном». Он обожал императрицу и даже осмелился обратиться к ней с необычной просьбой. Однажды он попросил у нее разрешения остаться с сестрой в Париже еще на несколько дней. Императрица ответила, что королева Виктория и принц Альберт, вероятно, не позволят им это сделать, так как будут скучать без них. «Скучать по нам! — неожиданно запротестовал принц. — Не обольщайтесь, мадам, в нашем доме есть еще шестеро детей, и мы родителям совершенно не нужны».
А когда наступило время прощаться с хозяевами и возвращаться домой, все обратили внимание, как принц Уэльский крутил головой, словно пытаясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь в этой прекрасной стране. Что же касается королевы, то она тоже осталась весьма довольна визитом и долго еще вспоминала приятные и интересные дни. Разумеется, она также была абсолютно уверена, что это был важный дипломатический успех, закрепляющий союзнические отношения между двумя странами. А при прощании кокетливо намекнула императору, что хочет приехать сюда в следующем году, но уже в качестве частного лица. Возьмет в руки дорожную сумку, выйдет из поезда, поймает извозчика и как раз к ужину доберется к нему в Тюильри.
А принцесса Виктория была в восторге от красочных и модных нарядов придворных дам, которые видела впервые в жизни, и долго не могла поверить, что личным дизайнером императрицы и главным создателем модной одежды был англичанин Чарльз Фредерик Уорт. К этому времени она уже прекрасно понимала, что мать ничего не смыслит в моде и не придерживается ее строгих законов. Императрица, почувствовав это еще во время своего первого визита в Англию, прислала принцессе Виктории несколько модных Платьев, что бы та могла надеть их во время поездки в Париж и не выглядеть белой вороной среди модной парижской публики. Кроме того, она прислала в Виндзорский дворец много нарядных платьев для кукол принцессы, а перед отъездом подарила ей редкой красоты браслет из рубинов и бриллиантов, куда была вплетена прядь волос императрицы. Принцесса Виктория получив все эти подарки, была так растрогана, что не удержалась и разрыдалась от нахлынувших на нее чувств.
31. СТАРШАЯ ДОЧЬ КОРОЛЕВЫ
«Я чувствовала себя так, будто снова выхожу замуж, только еще больше нервничала».
«Я должна сразу же записать, что произошло, .что я при этом чувствую и как я благодарна Богу за один из самых счастливых дней в моей жизни», — записала королева в дневнике 29 сентября 1855 г., когда находилась в своей летней резиденции Балморал, вернувшись незадолго до этого из Парижа. В течение нескольких дней она с нетерпением ожидала новостей, которые взволновали ее больше, чем что бы то ни было за последние годы. В начале месяца прусский принц Фридрих Вильгельм обратился к принцу Альберту с вопросом, не может ли он сделать предложение старшей дочери королевы — принцессе Виктории. А королева все эти дни ужасно переживала, что принц может передумать, не решиться на это предложение или обнаружить, что принцесса Виктория недостаточно привлекательна для него. Как заметил лорд Кларендон, королева «всегда находила у старшей дочери массу недостатков и считала ее некрасивой, слишком крупной и чересчур грубой».
Принц Альберт без колебаний дал свое согласие на помолвку прусского принца с собственной дочерью. Испытывая недоверие к Франции, он всегда отдавал предпочтение германским государствам и был абсолютно уверен, что скоро наступит время, когда все они объединятся и создадут могущественное либеральное государство во главе с Пруссией. Кроме того, принц Фридрих, или просто Фриц — так называли его члены семьи, — был приятным, добродушным молодым человеком и к тому же, как отмечала королева, «хорошо воспитанным и добропорядочным». Более того, он был высок, красив, прекрасно сложен и физически крепок. Разумеется, Вики могла выйти за него замуж, только когда ей исполнится по крайней мере семнадцать лет, то есть года через три, не раньше, но отказываться от помолвки сейчас было бы непростительной глупостью. Принцу Фридриху было двадцать четыре года, и он был готов терпеливо ждать того времени, покуда сможет жениться на принцессе, хотя впервые увидел ее, когда ей не исполнилось и десяти лет.
Находясь в Балморале осенью 1855 г., он официально объявил родителям принцессы Виктории о своем желании просить ее руки и добавил, что всегда мечтал стать членом их семьи, женившись на «милой, очаровательной, умной и доброжелательной» старшей дочери. От избытка нахлынувших на нее эмоций королева пожала руку принцу Фридриху, а ее муж тут же заверил его, что они с «превеликой радостью» отдадут ему свою дочь.
На тот момент они решили, что никаких публичных заявлений делать не стоит, этот договор остался между ними, и только некоторые члены их семей знали о предстоящей помолвке. Об этом не были извещены даже члены правительства, кроме, разумеется, лорда Пальмерстона и министра иностранных дел лорда Кларендона. Оба они, кстати сказать, горячо одобряли этот союз и считали, что он будет чрезвычайно полезным и «важным с политической точки зрения». Однако когда помолвка получила широкую огласку, большинство лондонских газет и журналов с ними не согласились. Тогда многие писали, что Пруссия, являясь относительно незначительной политической силой в Европе, и в особенности Гогенцоллерны — представители одной из самых ничтожных германских династий — не могут быть достойными претендентами на руку и сердце британской принцессы. Более того, высказывались опасения, что Пруссия имеет слишком близкие связи с соседней Россией и не проявляла ранее никаких симпатий к Великобритании из-за Крымской войны. Иначе говоря, принцесса Виктория вполне могла оказаться в двусмысленном положении, когда верность и преданность мужу означали бы предательство по отношению к Англии. Журнал «Панч» даже написал о птице дурного предзнаменования — «очень подозрительном орле», который расправил крылья над резиденцией Балморал и уже нацелился на семейное гнездышко ее величества.