За дверью столпотворение, и оно ломилось к нам на огонёк.
Даже если вас съели, существует два выхода, у нас тоже. Рыцарь взял чей-то старый металлический щит и тупо побежал через стену, которой уже досталось во время битвы. Приходится двигаться мимо бьющегося и растворяющегося некроморфа, за что телохранитель получил острыми ногтями по плечу. Зато стену проломил, и мы вновь способны преодолевать километры в поисках выхода.
Кстати, кит должен вырасти через четверть часа. И если мы ещё будем здесь, то шанс падения на нас кладбища максимален. Умереть от прилетевшего в голову надгробия – это верх идиотизма. Топ дурацких смертей – и мы заняли бы верхнюю строчку.
Бег медленно переходил на шаг. Не могу винить Люциуса за это. Он был ранен и устал. Выглядел нездорово.
— Как ты?
— Нормально…я…сейчас…, — задыхаясь, выдавливал он каждое слово.
— Надо выбираться, скоро вырастет кит. Его размера хватит для разрушения опорных конструкций подземелья. Хочу сказать, если мы не успеем убраться за оставшиеся десять минут – мы покойники, — в довершение речи улыбнулась как можно более радостно.
Призрак утешающе заметил:
— Мертвой быть – это ещё ничего, а вот застрять на земле в качестве зомби или приведения – вот это, скажу я вам, намного хуже.
Успокоили и приободрили, называется.
Мужик совсем сник. Дала ему выпить зелье против трупного яда и посоветовала чаще перебирать ногами, пока я думала над планом. В любом случае, нам бы было хорошо найти настоящего кукольника. Эх, знала бы я, что он встретится нам буквально через мгновение, то не желала бы этой встречи.
Дальше коридор резко поворачивал вправо. Что за ним, нам не видно. К тому же, Люциус бежал, выставив вперед щит, легко снося им скелетов и зомби с пути. Но тот, кто ждал нас за поворотом, не был скелетом или зомби.
От резкой остановки меня бросило вперед и чуть не сломало кости приземлением. Если бы не Мария с её левитацией, вообще бы по коридору размазало бы. Впрочем, боль не шла ни в какое сравнение с шоком понимания.
Незнакомец со спины не выглядел внушительно, но его сила впечатляла. Он рукой пробил щит и тело, защищающееся этим щитом.
— Бегите, — прохрипел раненый Вергинда.
Привидение пищало от ужаса, прячась за меня. А я не сразу заставила руки слушаться. Взмах палочкой – и острые пики-корни пронзили неизвестного. А он, не замечая лишних дыр, повернул голову на сто восемьдесят градусов и прищурился провалами глаз.
А мне не страшно, я хочу назад своего телохранителя. Махала палочкой, а враг не уменьшался. Магия почти по нулям. Приготовленное в лаборатории зелье у Люциуса, а у меня осталось всего лишь зелье иллюзорного пламени. Думала, пригодится – пригодилось. Сразу обман мертвец не признал, и вынул руку из жертвы начиная сбивать с себя распространяющееся пламя. Это дало возможность пробежать мимо него.
Вергинда был тяжело ранен, но жив. Благо, он не терял сознание и соорудил из рукава какую-никакую преграду для всё вытекающей крови.
Но мне не до него. Нужно было найти пути отступления. Ах, по наши души ещё и скелеты пришли!
Я не могла заставить свою магию работать. Резерв просто напросто опустел. В холостую махала палочкой изображая дирижёра. Кое-как вырастила слабую преграду из кореньев – временная преграда. Корни, пронзившие ранившего Люци мертвяка, тоже разрослись и опустошили меня окончательно. Даже голова закружилась.
Мария хотела что-то сказать, но меня заботил другой человек:
— Люци, ты как?
Глупый вопрос к человеку с дырой животе. Ответ прозвучал ни сразу:
— Вы должны бежать, — он смотрел в сторону от некроманта, застрявшего в корнях: где ещё возможно пройти.
— И оставить тебя здесь?
— Да.
Дела его очень плохи. Возможно, он был прав – стоило бежать, не тратя время на полумертвого человека, но, как я уже упоминала, я не хочу жертвовать друзьями. К тому же, Вергинда немного больше, чем друг. И он умирал. Его кровь продолжала пропитывать одежду.
Закусила губу, выдохнула. В попытках сохранить присутствие духа и спросила:
— Слушай, Люци. То есть сэр Люциус Вергинда, я хочу у тебя кое-что спросить.
— Слушаю вас, госпожа Милада, — голос слабел с каждым сказанным словом. Привидение отвернулось, чтобы не смущать.